Каменка
Шрифт:
— Нашелся, значит, Альбертыч. И никаких шуток…
— Я же говорил тебе, что сам он из могилки вылез. Никто его не воровал. Кому вообще в голову такая глупость придет, покойника с погоста тырить? Чай не мелочь. Вот если бы его с чем-то драгоценным зарыли, тогда другое дело. С голодухи и не на такое можно пойти. Но тут-то совсем другая история.
— Вы, Валера, не обижайтесь, но я совсем ничего не пони-маю, — Володаров выпустил густой клуб дыма и задрал голо-ву. Тучи на небе закрывали звезды, делая ночь особенно темной.
— Дык, а чего мне обижаться? Дело житейское. Я же все понимаю, не дурак. Сам бы ни
— Это что же получается? — Гена решил рационализиро-вать вслух. — Ваш Альбертыч ночью с четверга на пятницу вдруг ожил, сам себя выкопал и убежал в лес, по пути раз-девшись догола?
— Выходит, что так, — почти равнодушно пожал плечами Молчан.
— А потом, — не обратив внимания на ответ, продолжал Володаров, — следующей ночью он заявился ко мне… в смысле, к себе домой и… — он невольно дотронулся до синя-ка на шее и почувствовал, как по спине пробежали мурашки.
— Да, Палыч, — заметил перемену в лице Гены Молчан. — Я, когда утром твое пятно увидел, сразу понял, что тут дело не чисто, а после истории с параличом уже был на все сто уверен. Упыри так и живут.
— Упыри? В смысле, вампиры?
— Да как хочешь называй. Оно же как раньше было? В старину люди во всякое верили, о всяком говорили. А учиты-вая, что истории из уст в уста передавались, то правило ис-порченного телефона работало будь здоров. Каждый ковер-кал как попало, вот и вышло, что на одну гадость по три вы-думки. У кого упыри, у кого вампиры, а у кого вообще ноч-ные ведьмы, а по сути все одно. В Каменке таких как Аль-бертыч принято упырями называть. Традиция такая, не бо-лее. Хрен его знает, как так получается, но иногда мертвые до конца не умирают. Не лежится им там, — он показал паль-цем в землю, — спокойно, и все тут. Видать, кровушки хочет-ся, вот и лезут обратно.
— Это что ж это получается? Он из меня ночью кровь пил?
— Ну дык, откуда по-твоему такому синяку взяться? Ко-нечно пил. Помнишь, он к тебе в окно пялился? Так это не для страху, а чтоб обездвижить. Вроде как гипнотизирует он глазами своими красными, или хрен его знает чем еще. Ко-роче, постоит упырь над своей жертвой, пока тут паралич не разобьет, а потом кровь пьет. С одной стороны, жуткое дело — покойник в дом проникает и мучает тебя. А с другой — ко-мары не на много лучше, и ничего, не страшные. Ну, может каких-нибудь малярийных боятся и стоит, но наших точно нет. Раз его ладошкой и дело с концом.
— Значит это вы своего рода комара прибили? — Володаров понемногу начинал понимать куда клонит Молчан.
— Это я к тому, что о таких вещах лучше думать с простой точки зрения. Конечно, попервой вклиниться в новую жизнь будет трудно. В райцентре такого явно не увидишь. Но никто и не обещал, что будет легко, верно? — его глаза лукаво блеснули в темноте.
— Верно, — ответил Гена и после недолгой паузы, с подо-зрением глядя на свежую могилу, спросил: — А он точно сно-ва не вылезет?
— Альбертыч? — Молчан выкинул окурок и встал на ноги. — Да вроде не должен. Раньше перекресток еще не подводил. Только не спрашивай, как это работает. Я и сам не знаю. Вроде как традиция такая, хоронить между двух дорог тех, кому на погосте не спится. Слыхал я, что народ на это дело
— Называл, — поправил его Володаров.
Для него больше не существовало суеверий. После того, как своими глазами увидишь вот такого Альбертыча, все пе-реворачивается с ног на голову. Можно сказать, забываешь, чему тебя учили всю твою жизнь, чтобы поистине понять, что же все-таки здесь происходит.
— Ладно, Палыч, — снова заговорил Молчан после затя-нувшейся паузы, — пойдем домой. Тем более, на холодном сидеть вредно, хозяйство отвалится.
Володаров послушал совета и вместе с сельским головой отправился обратно, туда, где его ждали черные следы от ботинок на полу, брызги крови на стене и ошметки черепа под кроватью. Туда, где он, съежившись на неудобном ди-ване, еще долго не мог уснуть, обдумывая случившееся, ре-шая, как быть дальше. И только незадолго до рассвета его измученный мозг отключился, убаюканный шумом весенне-го дождя.
Гену разбудил странный шум. Пробуждение было, мягко сказать не из легких. Оно и не удивительно, нанервничался вчера будь здоров, да еще и прикорнул всего на пару часов. Попробуй тут проснись по-человечески.
Володаров неуверенно приоткрыл один глаз, застонал от невыносимой яркости утреннего солнца, бившего прямо в окна, и снова закрыл его. Здоровье дороже. Кто бы сейчас ни грохотал в соседней комнате, он того не стоит. Тем более, ес-ли это не очередной упырь, вурдалак или еще как-нибудь потусторонняя мутотень, то он сможет войти в положение и подождать еще часик.
Но, к сожалению Володарова шум и не думал прекра-щаться. Более того, он, казалось, даже немного усилился, чем полностью развеял надежду как следует выспаться.
— Да что ж такое? — проворчал раздраженно Гена и сел. В спине тут же что-то кольнуло, и волной боли отдало под ло-патку. Диван виноват, не иначе. Такой неудобный придумать нужно было постараться. Талант поработал, это точно. Зато теперь этой на вид ничем не примечательной мебелью мож-но смело пытать.
Володаров скорчил самую недовольную гримасу, на кото-рую только был способен и осмотрелся. Злосчастный шум доносился из спальни, но что именно там происходило пока еще было не ясно. Одно Гена знал наверняка, судя по тени там кто-то был.
Собравшись с мыслями и придерживая рукой разнывшу-юся спину, Володаров медленно поднялся с дивана. Затем, пройдя на цыпочках по ковру, он приблизился к столу и взял оставленный на нем ранее пистолет. Если вчерашнее при-ключение и научило Гену чему-то, так это тому, что даже восставший из могилы мертвец ничего не может противопо-ставить выстрелу в голову.
Сняв пистолет с предохранителя, Володаров двинулся в сторону спальни. Он не спешил, делал каждый шаг с макси-мальной осторожностью, обходя две скрипучих половицы и вслушиваясь в шум, в попытке понять, что же может его из-давать.