Каменная река
Шрифт:
— Ни дна ни покрышки! — заладил свое Пузырь.
Грузовик быстро набирал скорость. Нахалюга повернулся к нам спиной, такой маленький, сутулый среди этих краснокожих гигантов.
— Не забывайте нас, — тихо сказал я, когда пыль уже скрыла от нас машину.
Мы решили в тот же день предпринять одну из наших вылазок. Пускай эти дезертиры завидуют.
— Виноград уже почти созрел, — доложил Агриппино. — Я такие места знаю — вам и не снилось! Только идти надо под вечер, чтоб хозяева не засекли, а то
Я повеселел и перестал думать о Нахалюге. Мы выбрали кратчайшую дорогу — через поле моего дяди дона Джованни Казаччо.
— А дальше куда? — спросил я у Агриппино, который был нынче нашим главарем.
Он повел нас направо, где тянулись пожелтевшие поля и виноградники. В этот вечер вся наша компания была в сборе. Тури, правда, ворчал, что хватит, пора, дескать, взяться за ум, как Нахалюга и Марио Гулициа. Но его никто не слушал; я уж два дня ел только хлеб с мякиной, а последнюю маленькую шоколадку, оставшуюся от американцев, мне пришлось отдать сестрам — Марии, Иде и Винченце. Брат мой тоже был рад вырваться на волю — бежал впереди всех, даже Чернявый не мог за ним угнаться.
— Стоп! — сказал Агриппино. — Вон видите виноградник? Лезьте живо на дерево.
— Это еще зачем? — удивился Лунатик. — Я не коза, чтоб листья обгладывать.
Но на дерево все-таки полез. Агриппино из-под ладони долго высматривал виноградник и наконец объявил:
— Дорога свободна. Вперед!
Через полчаса мы уже были на винограднике; тяжелые гроздья свисали до земли, а ягоды были сочные и сладкие.
— Во весь рост не становиться, — предупредил Агриппино. — А то хозяин заметит и пальнет по нам из дробовика.
Мы поползли по-пластунски между лозами и гроздья не обрывали, а откусывали теплые виноградины зубами, словно изголодавшиеся звери.
Из-под листьев испуганно вспархивали птички. Мы рассыпались по всему винограднику. Иногда попадался и неспелый виноград, который мы тут же выплевывали. Вскоре я уже по запаху мог определить сладкие ягоды: если чувствовал легкое пощипывание в ноздрях, то пропускал гроздь.
Чтоб не потеряться, мы то и дело перекликались на манер дроздов. Широкие листья щекотали шею и нос. Пузырь, больше всех боящийся щекотки, громко взвизгивал.
— Тише, дубина, ты ж нас всех заложишь! — зашипел на него Тури.
В винограднике стало темнеть. Я уже насытился, и глаза слипались. Мы остановились там, где лозы разрослись особенно густо: должно быть, земля тут была получше.
— Поспать бы, а? — сказал я.
— Ты что, застукают! — возразил Агриппино.
— На ночь-то глядя? — недоверчиво проговорил Обжора.
— Так они с фонарями ходят, не знаешь, что ль?
Земля под нами была такая мягкая, теплая, словно постель.
— А может, все-таки пойдем по домам? — сказал
— По домам? — удивился мой брат. — Разве уже утро?
Мало-помалу я заснул, и снились мне, к счастью, красивые цветы — розы, лилии. Как всегда, разбудил меня этот паразит Чернявый.
— Эй, Пеппи, слышишь, жужжит что-то! — сказал он.
— Нет, ничего не слышу.
Обжора с Золотничком громко посапывали под соседней лозой. Мы их растолкали.
— Давайте-ка выбираться на дорогу, — послышался голос Тури.
— Что ж это такое, никак не пойму. — Агриппино приник ухом к земле.
Я, зевая, поднялся, но Карлик, с силой дернув за ногу, повалил меня на землю.
— Совсем сбрендил? Попадемся ведь!
Мы ползком, пробирались к тропе, все время прислушиваясь. Странное жужжание не смолкало.
— Может, пчелы или птицы? — предположил Чуридду.
— Ты что, дурак? — бросил Кармело.
— Самолеты! — воскликнул я. — Видно, опять война началась.
— Час от часу не легче!
— Это мухи, — хохотнул мой брат.
Непонятный звук приближался и теперь уже напоминал не жужжание, а скрежет или шорох камней.
— Сами вы мухи! — сказал Кармело и сплюнул. — Неужто до сих пор не догадались? Это телеги.
Сын кузнеца не мог ошибиться, ведь он, можно сказать, родился под телегой. Агриппино смерил его недобрым взглядом и сжал кулаки.
— Значит, ты самый умный?
— Не заводись, — осадил его Тури. — У Зануды, что ли, набрался? Тот тоже вечно в бутылку лезет.
Теперь мы уже явственно различали скрип колес.
— Куда это они в такой час? — недоумевал Пузырь.
— А я знаю. Спорим! — с вызовом воскликнул Тури.
— Ну, говори, — сказал я.
— В Катанию. Время-то военное, в городе нынче продукты на вес золота.
Мы задумались. И правда, времена меняются. Наконец я нарушил молчание:
— Ну а мы куда?
Все загомонили разом. Пузырь и Карлик стояли за то, чтоб вернуться домой, а Тури с Обжорой решили ехать в Катанию следом за Нахалюгой и Марио. Я же мучился сомнениями: в Катанию хорошо бы, конечно, но что я буду делать в чужом городе, где никого не знаю?
Как только на дороге показались темные силуэты телег, Тури, Обжора и Золотничок в три прыжка очутились возле них.
— Счастливо оставаться, — объявили они.
— Эй вы, остановитесь! — крикнули мы возчикам.
Те схватились за ружья.
— Они нас за бандитов приняли! — воскликнул Чернявый.
— Да вы что, очумели, козлы! — завопил Обжора. — Земляков уже не признают!
— Меня зовут Агриппино Лаурия.
— А меня — Лоренцо Кудд'e, по прозвищу Пузырь.
— А меня Назарено Дифорти, в народе Карлик.
— А я — Кармело Бонавири.
Двое мужиков подошли к нам, выставив ружья.