Каменное зеркало

Ветловская Оксана

– На Бриннерштрассе.

– Вот и отлично, господа, мне как раз именно туда и надо, – заявил Штернберг, подставляя запястья под наручники.

Из машины его провели через задний двор здания гестапо, которое прежде ему доводилось видеть только с улицы, прямиком в подвал, в помещение без окон. Усадили на стул. Напротив стоял громоздкий стол, за которым скоро нарисовался следователь с жёлтым отёчным лицом. До его прихода, пока охранник стоял в дверях, Штернберг, зажмурившись, во всех подробностях представил себе механизм замка. Ну же: щёлк!.. С третьей попытки замок наручников открылся.

– Чего у тебя,

парень, с глазами? – первым делом лениво поинтересовался следователь, просматривая документы из штернберговского портфеля. – Мамаша в детстве головой вниз уронила?

– Нет. На таких, как вы, слишком долго смотрел.

– Шутишь, значит. Мы вот тут тоже очень любим пошутить. Кто таков?

– Оберштурмфюрер СС фон Штернберг. И прекратите тыкать.

От следователя удушливой волной прокатилось раздражение.

– Кто такой, спрашиваю!

– Оттон Великий, – процедил Штернберг.

Следователь, смерив его злым взглядом, потянулся к карману за пачкой сигарет.

– Не смейте курить в моём присутствии.

– Чего-чего?.. – рука следователя остановилась.

– Не выношу. И вообще, мне этот аттракцион надоел. Позвоните оберфюреру [7] Зельману, он по понедельникам, я знаю, всегда здесь бывает. Внутренний номер я сейчас назову. Он вам скажет, кто я такой.

Следователь уставился на него, открыв рот. Захлопнул, снова распахнул:

7

Оберфюрер – звание высшего офицерского состава в СС, соответствующего звания в армии нет, примерный эквивалент – неполный генерал.

– Уве!

Явился мордастый детина с лапами цвета кирпича. Штернберг неприятно рассмеялся.

– Слушайте, а вы не могли подобрать на эту должность какую-нибудь менее типичную особь? Просто цирк какой-то…

– Заткнись. Уве, растолкуй ему, как нужно отвечать на вопросы.

Штернберг успел стряхнуть наручники прежде, чем Уве размахнулся для удара. Вскочил, пинком отбросил стул и ткнул детину кулаком в солнечное сплетение. Из пробитой невидимой бреши хлынул энергетический поток, Уве закатил кабаньи глазки и мягко осел поперёк опрокинутого стула. Штернберг с вытянутой рукой обернулся к вцепившемуся в кобуру следователю.

– Звони оберфюреру Зельману, идиот. Не то я спалю к чертям собачьим весь этот ваш свинарник! – Штернберг согнул руку, поднеся к лицу, выпрямил указательный палец. На нём плясал яркий узкий язычок пламени, отражаясь в стёклах очков. Следователь перестал терзать кобуру и прислонился к стене. Штернберг подул на пламя, оно задрожало и исчезло. Он широко, хищно улыбнулся. Следователь, изобразив на потной физиономии ответное подобие улыбки, потянулся к телефону.

Этот же самый следователь, прея от страха перед крупнокалиберным выговором, отвёл Штернберга в кабинет на втором этаже. Впрочем, боялся следователь напрасно.

– Вы авантюрист! Глупец, мальчишка! Вы объясните мне когда-нибудь, что творится в вашей шальной голове?

Штернберг давно не видел генерала настолько рассерженным. Зельман медленно расхаживал от окна к столу, вколачивая в пол массивную чёрную трость и тяжело приволакивая правую ногу – давным-давно, когда Штернберга ещё не было на свете, он получил серьёзное ранение на фронте во время Великой войны.

– Что, захотелось приключений? Захотелось пулю в лоб и чтобы труп сбросили в реку? Захотелось, чтобы все пальцы переломали в подвале? Благодарите бога, олух, что вы счастливо избежали и того и другого!

Штернберг с трудом удержался, чтобы не поджать пальцы сложенных на коленях рук – драгоценных, тренированных, музыкальных. Он неплохо представлял себе, что делается в подвалах гестапо, и ему, в общем, не было до этого никакого дела, его это не касалось и не должно было касаться. Вот только от упоминаний про сломанные пальцы всегда передёргивало.

Нужно было отдать Зельману должное: когда он увидел нелепое одеяние Штернберга и принесённые следователем документы, то почти не удивился и ни в чём таком не заподозрил, только поинтересовался, что всё это означает. Но когда Штернберг принялся хвастаться, как ловко скормил британскому агенту собственноручно состряпанную фальшивку, а тот слопал и не подавился, хотя и был, представьте себе, экстрасенсом, – вот тут генерал поднялся из-за стола, и Штернберг умолк на полуслове: в комнате будто бы сделалось на десять градусов холоднее.

– Думаю, этот ваш шпион с самого начала прекрасно понял, кто вы, и не разделался с вами только из жалости, – добавил Зельман под конец, прежде всего основательно выругав Штернберга за безрассудство. – А как не пожалеть такого феноменального болвана, который, надев за каким-то чёртом драный костюм, оставил на запястье золотые часы. – Генерал хлопнул его по плечу, Штернберг обернулся, скосил глаза и увидел, что тесноватый пиджак всё-таки треснул у рукава, вдоль шва, а затем уставился на выглядывавшие из-под манжеты часы в массивном золотом корпусе.

– Санкта-Мария… До чего же по-идиотски всё получилось. Как в плохом детективе…

– Вот-вот, – немного успокоившись, генерал сел обратно за стол. – Наконец-то вы вспомнили, что у вас, оказывается, есть голова на плечах. К сожалению, вы ею редко пользуетесь.

– Но, в конце концов, всё не так уж скверно, – Штернберг снова выпрямился в кресле. – Во-первых, мои люди задержали этого лаборанта, который работает на англичан. Во-вторых, фальшивка всё-таки проглочена, и к тому же я теперь где угодно найду этого человека, мне нужен только маятник и карта города, и как можно скорее, пока он ещё не уехал далеко, иначе всё здорово усложнится… Между прочим, англичане вовсю используют в разведке близнецов. У них ведь врождённая телепатическая связь, её просто надо развить… Пока мы в своём отделе сидим и думаем, как протолкнуть наших телепатов в разведку, англичане преспокойно работают!

Зельман молча смотрел на него.

– Альрих, – произнёс наконец генерал. – Если кто-нибудь нажмёт на спусковой крючок, пулю вы, при всех ваших редкостных талантах, не остановите. Как и осколок снаряда. Какой кретин послал вас в Дьепп? Лигниц? Хельвиг?

– Лигница не беспокойте, у него и так слишком много проблем. Я поехал туда по собственному желанию.

– Так я и думал. Ну что, посмотрели, как это бывает? Несколько граммов свинца, и из человека получается кусок тухлого мяса. В следующий раз, прежде чем ввязаться в очередное безумное предприятие, вспомните об этом.