Каменные скрижали

Жукровский Войцех

Грейс постоянно сопровождала охотников, она знала, что хорошо держится в седле, но не навязывалась никому, просто принимала участие в охоте. Девушка чувствовала, что возбуждает мужчин, что каждый из них хочет продемонстрировать перед ней свою ловкость, заслужить ее похвалу, жаждет, чтобы она дружески похлопала его по плечу потемневшей от лошадиного пота перчаткой, хочет увидеть в ее глазах блеск восхищения.

В воскресное утро солнце жгло немилосердно, рубашки от соли превратились в кольчуги, голоса звучали сердито, в них чувствовалась плохо скрываемая ярость. Охотники и в самом деле хотели заколоть эту трусливую тварь, пригвоздить и поднять дергающееся тело на пике, прекратить

бессмысленную погоню, которая уже всем надоела. Но никто не решался первым прервать охоту, часть наездников немного отстала от основной группы, они отпустили поводья, лошади переходили на шаг, словно потеряли интерес к погоне. Однако Грейс с горящими щеками скакала на вороном коне рядом с Иштваном. Перед ними во всю прыть мчался шакал, узкий язычок висел из пасти, капала слюна, они слышали хриплые стоны преследуемого животного. — Бей! — крикнула она высоким, полным жестокости голосом. Иштван ударил пикой, вероятно, задел зверька, потому что тот неожиданно с пискливым лаем прыгнул в сторону. Испуганный конь индианки резко повернул. Грейс перелетела через голову лошади, еще несколько метров протащилась по земле, влекомая намотанными на руку поводьями, на траве остался след ее раскинутых ног.

Иштван соскочил с лошади, приподнял девушку за талию. Ремешок лопнул, и пробковый шлем Грейс укатился куда-то в кусты. Юбка высоко задралась, он увидел ее смуглые, крепкие ноги.

— Что с тобой, Грейс? — Иштван потряс ее за плечи, так что она прислонилась лбом к его щеке. Тереи чувствовал запах ее волос, от девушки исходило тепло, мягкие от усталости губы прильнули к его шее.

Грейс открыла глаза и посмотрела на Иштвана так пристально, что его бросило в дрожь. Он крепче обнял индианку и понес ее на руках. Это было не случайное прикосновение, а поцелуй.

— Испугался, Иштван, — сказала Грейс низким голосом. — Тебе было бы жаль, если бы я разбилась?

Тереи вместо ответа хотел поцеловать ее в губы, но всадники уже были близко, они слезали с лошадей. Падение Грейс давало возможность прекратить мучительную гонку в полуденном зное.

Девушка стояла, опираясь на руку Иштвана, и отряхивала юбку, ему показалось, что она хотела бы продлить минуты близости.

Подъехал ее жених на арабской лошади в яблоках. Видя, что Грейс уже стоит, он даже не спрыгнул с коня.

— Я его едва не прикончил, когда начали трубить отбой, — возбужденно крикнул раджа. — Посмотри, я попал ему прямо в загривок, даже шерсть осталась на остриё.

Кхатерпалья поднес наконечник копья слишком близко к их лицам.

«Уж не хочет ли он нас предостеречь?» — пронеслось в голове Иштвана. Слуга подвел пойманную лошадь.

— Может ли мисс сесть на коня? — спросил девушку Тереи.

— Называй меня Грейс. Мой жених ничего не имеет против этого. Правда, мой раджа?

— Да, только сначала он должен начать называть по имени меня. Ведь мистер Тереи — джентльмен. Помогите ей сесть в седло.

Раджа воткнул копье в землю и начал выдалбливать в ней ямку.

Иштван поднял девушку, посадил в седло, поставил ее ногу в стремя, поправил собранные поводья, казалось, ему трудно было от нее оторваться. Увидев, что раджа уже повернул лошадь и, не дожидаясь их, напрямик поскакал по лугу, Грейс приподняла юбку и показала разбитое колено.

— Больно, — пожаловалась она как ребенок. Иштван быстро поцеловал голубоватое пятно. Не сказав ни слова, девушка поскакала галопом вслед за удаляющимся раджой, Иштван обернулся. За ним на коне, как статуя, возвышался усатый вахмистр, острие пики торчало над красным тюрбаном.

«Видел ли он? — подумал Тереи, беспокоясь о Грейс. — Понял ли он что-нибудь

из того, что здесь произошло?»

Когда Иштван догнал жениха и невесту и шагом поехал так близко от Грейс, что их стремена позванивали, касаясь друг друга, никто уже не вспоминал о падении девушки, разговор шел о достоинствах арабов-полукровок, о фураже, об уходе за гривами коней… Тереи спрыгнул с лошади. Грейс соскочила сама, прежде, чем он смог ей помочь, вахмистр прикрикнул на коноводов; в коротких шортах и шерстяных носках они были похожи на состарившихся скаутов.

Иштван взглянул на усатое лицо вахмистра; поблескивающие из-под мохнатых бровей глаза индийца смотрели снисходительно. — Удачная охота, сааб? — сказал он многозначительно и протянул руку за чаевыми.

В темном помещении разноцветные лучи солнца проникали сквозь витражи с гербами, носились в воздухе. Охотники собрались у бара, хотя все они свободно разместились бы в просторном зале. Глубокие кожаные кресла приглашали отдохнуть, постепенно все присутствующие разбились на группы. Босоногие слуги передвигались бесшумно, подавая алкоголь и сигары. Кто-то включил вентилятор, и накрахмаленные муслины, торчащие, словно гребни на тюрбанах боев, начали шевелиться как живые. Лежащие на столе газеты, вставленные в тростниковые рамки, зашелестели, словно их перелистывали невидимые руки давно умерших членов клуба, которые еще раз решили заглянуть в светскую хронику. Иштван вставил пику в подставку.

— Иди сюда, — позвал раджа. — Мы должны выпить на брудершафт. Садись рядом с Грейс — Девушка сидела, утонув между кожаными подлокотниками кресла, задумчивая, чужая, однако Иштван успел заметить, что обе ладони Грейс держала на коленке, которую он только что поцеловал.

— Ей больно, — сказал раджа.

…Тереи опять с отвращением посмотрел на белый смокинг, висящий на спинке стула. Лопасти панкхи гонялись за собственной тенью на потолке. Ящерица, словно вылепленная из хлебного мякиша, медленно передвигалась по стене.

«Неужели я влюбился? — покачал он головой; ему была неприятна эта неожиданная женитьба. — В конце концов, ничего не изменится, все равно они будут моими друзьями», — думал Иштван, но все, же испытывал какую-то неясную обиду. Будто и в самом деле он прощался с девушкой, терял ее. Прощания… Зима пятьдесят пятого года. Хмурое лицо Белы Сабо на будапештском вокзале.

— Какой же ты счастливый! Я всегда мечтал увидеть Индию… Я сделаю это per procura [3] , увижу ее твоими глазами. Только пиши мне обо всем! Я рад, что тебя посылают, но мне жаль с тобой расставаться.

3

Per procura (лат.) — здесь: не сам.

— Я вернусь, не успеешь оглянуться. Через три года придешь меня встречать.

— Какой смысл загадывать? — загрустил Бела. — Три года по нынешним временам…

Шипел пар, застывая в иглистый иней на стыках труб. Лязг железа, посапывание паровоза усиливали чувство холода, пробирали ознобом. Однако Бела не умел долго грустить.

— Если тебе эта Индия надоест, дай мне знать, я о тебе такое в МИДе наговорю, что тут же отзовут. Иштван стоял на площадке вагона, медная ручка двери, казалось, плавилась в руке. Поезд уже тронулся, и окутанный дымом Бела ускорил шаги, помахивая широкополой шляпой. Окно с наплывами льда не хотело открываться. Поезд из вокзальной полутьмы выехал в покрытые льдом поля, отражавшие зеркальным блеском солнце так, что пришлось зажмурить глаза.