Каменный пояс, 1976
Шрифт:
На розовой стене висит эстамп — еще один подарок. Два фонаря, припущенные снегом, тонкое дерево, звездная ночь, и снег, снег, снег. Крупный и яркий, как звезды.
Иней звездным ковром Облепил все дома. Лужи стали стеклом, Провода, как тесьма. Посмотри, снег летит! Дай же руку скорей! Пусть зима посидит На ладони твоей. Пессимисты твердят: — Что впустую мечтать? Голубой звездопад Все равно буду ждать…После неудачной операции в Иркутске шансы уменьшились. Отчаивалась ли она? Да. Но была непреодолимая вера.
— Если бы мне кто-нибудь сказал, что не пойду, я бы ему не поверила. Все равно я пойду когда-нибудь.
И еще была жажда действий. Для телевидения она написала сценарий «Праздник букваря», была поставлена музыкальная сказка «Жили-были семь сестричек», подготовлена передача «Необыкновенный сон Вовки Василькова». Она сдавала зачеты за десятый класс и много работала над песнями.
Память — крепчайшая из нитей жизни. Если собрать все впечатления, то у Люды тоже наберется целая горсть. Разноцветных, как морские камушки.
…Все отдыхают после обеда, а она идет к омуту у поваленной березы, становится на обрыве и «входит в образ» — теперь она Катерина из «Грозы».
На вступительном экзамене в студию при областном театре ее попросили еще и спеть. Все, как нарочно, вылетело из головы, а осталась одна «Ой, ты, рожь…» — любимая песня соседей. Ее она и пропела дрожащим голосом.
В «Ермаке» у нее была безмолвная роль рынды при царском троне. Но это уже была роль.
Затем начало работы на телестудии. Приглашение участвовать в документальном фильме о докторе Илизарове. Попытки понять чувства и мысли больной девушки («если бы сейчас»), героини фильма.
…Осенний день — день рождения. И ребячья разноголосица «поз-драв-ля-ем!»: всю свою группу из детского сада привела под окно Нина.
Но самым счастливым был один январский вечер. Помнится мельчайшая подробность.
Они заказали такси. Водитель плотно прихлопнул дверцу, и машина тронулась. На улице Пролетарской поразило облако света, пеналы девятиэтажных домов были величественны. А вот кинотеатр «Звездный» показался низеньким: на фотоснимке он был более впечатляющим. Свернули к Дворцу машиностроителей. За огромными стеклами кружились пары, такие близкие и далекие, электрический свет рассыпался на мириады снежинок. Захотелось танцевать, танцевать.
— Давайте въедем прямо по ступенькам, — пошутила она.
На площади долго стояли у елки, пышной и разряженной, как купчиха. Мороз заковал все вокруг в хрусталь, но люди спешили, не замечая красоты. Привычные ко всему.
Потом заехали за подругой Ниной. Та ничего не подозревала и, когда заметила в машине Люду, не поверила, закричала: «Людочек!» и расцеловала: шесть лет она не видела ее в зимней одежде.
Затем была плотина, где она любила гулять. Снова площадь. Подвернули к памятнику Ленина. Шофер вслух читал надпись: «Наша социалистическая республика Советов будет стоять прочно…». Под ней знакомое размашистое — В. Ульянов (Ленин).
Улица Красина была темноватой, новый автовокзал пустынен, а потому тих и печален. Всю дорогу Люда прижималась к прохладному окну: старалась, чтобы все видели, что это именно она. Чудачка.
Полтора часа промелькнули мгновенно. Друзья уже ждали у дома. Снег ежился под ногами, филином гукал маневровый паровоз. Она прислушалась, почудилось дробное постукивание. Пам-пам, пам-пам… Будто солнечная капель или тихий-тихий перебор гитары. Может, это был перестук колес проходящего состава. А может, это нарождалась мелодия новой песни.
Все ушли из комнаты, а она все сидела и улыбалась.
…После полудня появилась подруга Таня. Она помахала двумя конвертами — пришли со второй почтой, собрала пустые молочные бутылки, крикнула с порога:
— Я в магазин, — и исчезла.
Первым Люда вскрыла конверт с необычной почтовой маркой — на ней контуры Индии удивительно совпадали с контурами сердца.
«Дорогая диди (старшая сестра)», — читала она письмо индийского друга, затем отложила в сторону и принялась за другое — с четким убористым почерком:
«Люда! Отвечать на Ваши письма (как и получать их) — очень приятный проблеск в потоке тех писем, о которых Вы говорите. Пишут, действительно, очень много, в день по 20—30 штук, но все они — одного содержания: как стать актрисой, вышлите фото, сколько вам лет и т. д. Это я говорю к тому, что не надо извиняться, пишите, когда Вам захочется, я всегда буду рада.
…Сейчас, как и всегда, много работы в театре. В кино почти (кроме «Чайковского») не снимаюсь, жду сценарий, который пишет для меня, мой муж, он сценарист, может быть, вы видели его фильмы. Например, «Начальник Чукотки». Посмотрим, что из этого получится. Кстати, он (зовут его Володя) передает Вам большой привет, а я — присоединяюсь — счастья, успехов, здоровья.
— Людок, совсем жарко на улице, — сказала Таня, показываясь в дверях.
— А листочки еще не распустились? — спросила Люда, отрываясь от письма.
— Нет пока, но уже немного…
Люда кивнула и вдруг отчетливо представила эту же пору, какой она была шесть лет назад: городской сад, где в тополиных ветвях запутались гнезда и прутья торчали, как макароны в авоське, суетящихся грачей и малышей, которые, не отрываясь, смотрели на них из колясок. Рядом стояли веснушчатые мамы.
— А скоро Весна очинит зеленый карандаш, — рассказывала сыну одна из них….