Каменный век (с иллюстрациями)

Робертс Чарльз

И вот, в беспорядке, переплывая поток, хаотические толпы «колченогих» устремились вдоль склона – с резкими взвизгиваниями и вызывающими жестами, обращенными к молчаливой группе на вершине холма.

Это были два племени, две глубоко отличные породы, выросшие из одного общего жизненного корня.

Горные люди, прямые и стройные как пальмы, были выше своих звероподобных противников почти на тридцать сантиметров. Они не были очень широки в плечах и массивны, но зато обладали могучей грудью, сильно развитой мускулатурой рук и ног, – а некоторая худощавость придавала их телам стройный и пропорциональный вид. Их кожа – матово-красная у взрослых, бледно-розовая у детей и юношей, выгодно отличалась от кричащей желтизны, которой лоснились на солнце тела колченогих.

Но лучшим доказательством превосходства горных людей была их голова с прямым носом, глазами, глядевшими непоколебимо, и высоким лбом под густой шапкой темно-коричневых волос. Их наружность была резким контрастом с наружностью колченогих – с их чернильно-черными жесткими клочьями жидких волос, покрывавших уродливые черепа.

В десять раз малочисленнее – горные люди молча стояли плечом к плечу и смотрели вниз – на врагов – без страха, но с отвращением. На короткое время толпы колченогих сомкнулись, визгливо перекликаясь и возбужденно размахивая над головой тяжелыми дубинами.

Очевидно, у них не было вождя, не было плана атаки и дисциплины. Некоторые из них уселись на корточках между камней и неистово чесались, как обезьяны, с тупым лукавством поглядывая на небольшую колонну неприятеля и усиленно дыша через отвратительные ноздри, казавшиеся на их плоских лицах парой глубоких красных ямок. Затем они начали игру, перебрасываясь страшным красным шаром, на котором еще висели обрывки волос.

Свирепый вой раздался сверху – из рядов горных людей, и некоторые сделали движение вперед, чтобы принять этот ужасный вызов. Но вождь преградил им путь своей дубиной. Затем он сам выступил вперед.

Возвышаясь почти на целую голову над своим войском, – с великолепно развитой грудью, с темной гривой, в которой серебрилась частая седина, – он отделился на несколько шагов и встал, опираясь на огромную красноголовую дубину, устремив спокойный зоркий взгляд на беснующуюся орду.

Колченогие на мгновение прекратили вой и с любопытством стали вглядываться в эту могучую фигуру.

Вдруг один из тех, которые сидели, скорчившись, на земле, схватил за волосы страшный шар и, описав им быстрое вращательное движение вокруг своей головы, швырнул вверх, по направлению к ущелью. И в тот же момент две женщины выскочили из ущелья и с быстротой горной лани понеслись по камням за катившимся обратно шаром. Передняя схватила его и, прижав к голой груди, испустила проклятье в сторону бессмысленно галдевших убийц. Еще одно мгновение – и обе женщины скрылись в рядах горных людей.

Вид этих женщин – с развевающимися волосами, с ловкими, сильными движениями – послужил тем толчком, который необходим был колченогим, чтобы объединить их волю и заставить их открыть действия. Толпа заволновалась, как муравейник от брошенного камня, – сидевшие на земле проворно вскочили на ноги, и вся масса пошла на приступ.

Тут произошло то, чего опасался вождь и что он был не в силах предотвратить. Долго сдерживаемая ненависть не выдержала напряжения, и передние ряды осажденных метнулись навстречу врагу. Этот авангард был смертоносен для колченогих. Все накопленное бешенство горных людей вылилось в ударах дубин, с молниеносной быстротой опускавшихся на черепа наступавших. Но, как и предвидел вождь, фланги оказались беззащитными. Численное превосходство колченогих принудило горных людей отступить, и они заняли прежнюю позицию у пасти ущелья. Здесь, под защитою каменных стен с боков, они сами были непоколебимы, как гранитная стена.

На эту сомкнутую фалангу в неистовой ярости набегали волны колченогих и каждый раз с уроном катились назад. Деревянные палицы их не могли противостоять тяжелым дубинам с камнями и кремневым остриям копий. Но в слепой ярости борьбы, они в самозабвении ныряли в самую гущу врагов, хватали своими обезьяньими руками за ноги горных людей и, увлекая наземь, разрывали их на части крючковатыми, цепкими, как клещи пальцами.

Немало борцов было вырвано из рядов горных людей в этой свалке. Но из женщин ни одна не была взята в плен живою. Каждый раз, когда колченогие увлекали какую-нибудь женщину к себе и освободить ее было невозможно, – из собственных рядов вылетало освобождающее копье, предупреждавшее бесчестье племени. И этот страх перед бесчестьем, смешанный с инстинктом материнства, вдыхал в женщин безудержную ярость волчиц и делал их для колченогих не менее страшными, чем сильнейшие из мужчин.

Центральное место авангарда занимал вождь. Его массивная дубина, которой он владел очень искусно, создала перед собой опасный круг, куда не мог проникнуть ни один колченогий.

На левом фланге, где каменная стена ущелья, падая менее круто, чем правая, обнажала слабое место сражавшихся, – защитой руководил воин, по имени Гром.

Его дубина также сеяла смерть и ужас вокруг. Но, более тонкая и легкая, эта дубина отличалась своим оригинальным видом. Очень длинная рукоятка ее оканчивалась гладко сточенным кремнем, вследствие чего это оружие служило для Грома одновременно и палицей и пикой. С изумительной ловкостью, перебрасывая его в своей руке, он то опускал тяжелый молот камня на головы наступающих, то, вытянув его во всю длину, поражал врага в грудь острым конусом кремня.

Этот воин, несмотря на то, что его слава, как охотника и бойца, уступала репутации лишь одного вождя, не возбуждал в последнем никогда подозрительного или ревнивого отношения к себе. Всегда охотно признавая авторитет вождя, он много способствовал укреплению в племени дисциплины подчинения.

Чуждаясь племенных раздоров и неурядиц, он обитал во время нашествия волков в уединенной пещере на наружной границе Малых Гор и первый встречал грозные набеги волчьих стай.

Там он жил в обществе своей семьи, состоявшей из старухи-матери, двух жен и четырех детей. Однажды, когда он был на охоте с младшим из них, десятилетним мальчиком, – явились волки.

Вернувшийся Гром нашел в пещере лишь кости своей семьи да клочья волчьей шерсти, говорившие о страшной борьбе.

Теперь – в великой схватке с колченогими – мальчик находился на стене ущелья, метрах в шести над головой отца, и бросал камни в воющие толпы врагов. И в короткие промежутки между схватками Гром с тревогой оглядывался назад, туда, где стоял его сын.

Вдруг со скалы раздался пронзительный крик. Гром в разгаре борьбы инстинктивно повернул голову в сторону сына. Мгновенно один из колченогих схватил его дубину и дернул к себе. В то же время другой, изловчившись, метнулся к его ногам и захватил их крючьями пальцев. Гром потерял равновесие и упал.

С резким криком из рядов вырвалась молодая девушка с нежной кожей и волнами длинных темных волос – и одним прыжком очутилась над распростертым Громом. Мелькнувшее в ее руке копье ударило меж глаз ближайшего из нападавших.

Так неожиданно было ее появление, что колченогие растерялись.

Этим моментом воспользовались горные люди, чтобы схватить упавшего бойца и унести его за линию прикрытия.

Через минуту он был уже снова впереди, сражаясь с удвоенной яростью, несмотря на кровь, покрывавшую его голову и спину. А за ним, вперив в него взгляд широко раскрытых глаз, забыв о том, что эта кровь была не только его, но и ее кровью, стояла девушка, вырвавшая его из объятий смерти.