Камешек в жерновах
Шрифт:
Джанка вошла в тростники как нож в свежеиспеченную лепешку. Подрагивающие стебли разошлись в стороны, и суденышко заскользило по невидимой воде. В нос ударило запахом гнили и рыбы. Где-то рядом слышались всплески, возня, щебет птиц, рычанье. Несколько раз джанка вздрагивала, словно царапала корпусом подводные коряги.
— Шабры, — спокойно объяснил Фардос в ответ на вопросительный взгляд Дана. — Не волнуйся, деревяшки им не по вкусу.
— Порой хочется стать деревянным, — опасливо заметил Баюл, отодвигаясь от борта.
— Неужели? — усмехнулся Хейграст. — По слухам, хозяйка Вечного леса может удовлетворить твое желание с легкостью.
— Эй! — встревожился банги. — Фардос! Надеюсь, ничего подобного нам не грозит?
Валли не ответил. Он продолжал орудовать веслом, стараясь добраться до воды между колышущихся стеблей. Медленно, но джанка продвигалась вперед. Дан оглянулся. Тростник, выпрямляясь, скрывал образующуюся протоку.
— Тут не весла нужны, а шесты! — с досадой заявил Хейграст. — Найдем, может, на берегу?
— Ни ветки, ни единого листка нельзя сорвать с дерева без разрешения хозяйки Вечного леса! — торжественно произнес Фардос.
— Ну вот, — Баюл с досадой плюнул за борт, — везде свои порядки. В Гранитном городе, когда я еще относился к подгорной мелкоте, так же было. Не дай Эл молодому банги отбить камешек от свода там, где ему не указали мудрейшие!
— Хорошее правило, — кивнул Хейграст. — Главное, чтобы нас не постигло наказание за эту джанку!
— За что же нас наказывать? — оторопел банги.
— Она сделана из дерева, — объяснил Хейграст. — Кстати, банги, сколько деревьев ты сжег за свою жизнь в очагах?
Баюл попытался что-то ответить, но в это мгновение джанка остановилась. Она словно попала в цепкие путы. Фардос прошел на нос, ткнул веслом в ковер трясины, устало вытер пот.
— Дальше ногами.
— Это как же? — испуганно пролепетал Баюл. — Трясина же!
— Трясина, — согласился валли. — Но немного. До берега не более двух вармов локтей. Доставайте клинки, элбаны. Рубите тростник, весь, до которого сможете дотянуться. Иначе вымажемся по пояс или… — Фардос взглянул на Баюла. — Или с макушкой.
Фардос знал свое дело. Он связывал тростник в снопы и укладывал их на топь. Вскоре вокруг джанки тростника уже не осталось, друзья закинули за плечи мешки и ступили на тростниковую гать.
— Так и идем, — пояснил Фардос, покачиваясь на тростниковых валках как на подвесном мосту. — Рубим, кладем под ноги, идем дальше. Ничего, ближе к берегу трясина станет плотнее.
— Хотелось бы верить, — пробурчал банги, отмахиваясь от облепивших лицо мошек и с сомнением поглядывая на медленно поглощающую тростник черную жижу.
— А ты шевелись быстрее! — посоветовал ему Хейграст, обнажая клинок.
— А как же Аенор? — не понял Дан.
Порядком растолстевший в долгом пути пес тревожно поднялся на лапы и теперь, недоверчиво принюхиваясь, смотрел вслед друзьям.
— Эй! — окликнул его Хейграст. — Аенор! Последуешь за нами, но не раньше чем мы подойдем к берегу. Понял?
Пес утвердительно заскулил и неуклюже спрыгнул в трясину. Мгновение, недоуменно оскалив пасть, он погружался в грязь, затем судорожно ударил лапами, подмял под себя тростниковые снопы и, сшибая с ног друзей, рванулся к берегу.
— Вот ведь демоново семя! — Хейграст, стоя по пояс в трясине, попытался вытереть лицо вымазанным вонючей грязью рукавом.
— Возможно, ты прав, — задумчиво заметил Фардос, сбрасывая с плеч тину.
— А где Баюл? — отплевываясь, спросил Дан.
— Банги! — начал тревожно оглядываться Хейграст.
— Успокойся, — махнул рукой Фардос. — Банги оказался не промах. Уцепился за хвост зверя и, скорее всего, уже посмеивается над нами на берегу.
— Так нам-то что делать? — не понял Хейграст. — Тростник рубить?
— Теперь уже нет, — обернулся Фардос. — Ваш пес сделал в трясине просеку. Здесь мелко. Но медлить не следует. Шабры могут приплыть на шум.
Дан оглянулся. Сдвинутая Аенором джанка покачивалась в тростниках. Над головой кружились встревоженные птицы.
— Я не шучу, парень, — донесся голос валли. — Поспешим.
Охая и проклиная пса за помятые внутренности, Баюл ждал друзей на берегу. Вымазанный в грязи Аенор носился из стороны в сторону. На узкой полоске каменистой, поросшей жестким кустарником осыпи он легко мог покалечить кого-то из спутников, поэтому Хейграст поспешил прикрикнуть на пса. Аенор немедленно развалился на колючей траве, вывалив огромный язык.
— Куда дальше? — Нари скользнул взглядом по вздымающемуся в дюжине шагов обрыву. — Тут шею можно сломать. Что-то я и у водопада лестницы не заметил!
— Лестницы не будет, — прошептал Фардос, улыбаясь. — Только тропа.
— И где же она? — в недоумении оглянулся нари.
— Недалеко, — успокоил его валли. — День пути. Или два.
— Это все испытания? — простонал Баюл. — Что-то я тогда не понимаю, отчего в Индаине говорят, что зайти в Вечный лес — это верная смерть? Где стража, страшные звери, магия?
— Мы еще не вошли в Вечный лес, — заметил Фардос. — Подожди.
Если бы не ручьи, которые то и дело попадались на косогоре, следующие два дня показались бы Дану сущим кошмаром. Лица друзей опухли, каждую ночь из топи поднимались тучи кровососов, которые словно старались отомстить путникам за все мыслимые и немыслимые прегрешения. Фардос смазывал опухшие физиономии мазями, снимал зуд, но и только. В первую же ночь Баюл попробовал колдовать, но гнус мгновенно облепил пальцы банги, и карлик бросил бессмысленные попытки. Хейграст обреченно посматривал по сторонам, нужной травы не было. Только пса эти огорчения не занимали, он носился взад и вперед, сгоняя накопившийся жир и оставляя на колючих ветвях кустарника клочья свалявшейся шерсти. К счастью, у первого же ручья путники задержались, чтобы привести себя в порядок, очистить одежду. В дальнейшем они только блаженно опускали в холодные струи зудящие лица. Наконец, взобравшись на очередную осыпь, Фардос торжественно объявил: