Камикадзе

11 сентября 2001 года я протянул дрожащую, с грязными ногтями руку и включил телевизор. Каждые десять секунд «Боинги» на экране вырывали у Америки ее сердце и в пыли и пламени рушились башни нью-йоркского Торгового центра.

Дежа вю?

Незадолго до этого у меня родился сын. Глупо было бы не запить, и я запил. Запой получился не очень долгим... дней десять-двенадцать. Соображалось после него все равно туго.

Тем не менее внятную мысль я сформулировал.

Мысль сводилась к тому, что

раз уж все центральные телеканалы решили экранизировать мой роман «Камикадзе», то неплохо было бы с них, с сук телеканальных, получить гонорар, потому что деньги кончились еще третьего дня, а копирайты на экранизацию никто ведь не отменял... ведь так?

Читать собственные юношеские романы – все равно что пытаться выдавить прыщик на собственной школьной фотографии. Ты вырос. Прыщик остался. Поздняк метаться.

Роман «Камикадзе» – это именно ЮНОШЕСКИЙ роман. Если быть точным: вторая по счету книга, которую я умудрился дописать до конца.

Никогда в жизни я не писал книг дольше, чем месяц. На роман, который вы держите в руках, у меня ушло три недели. Одна неделя в апреле (пять глав) и еще две – в июле (четырнадцать глав).

Это было время, когда правильно поставить ударение в слове «дефолт» могли исключительно умники из политизированных фондов. Фамилия Путин тогда ничего не говорила даже им.

В Петербурге «Камикадзе» продавался очень бойко. Добрался даже до первого места в книжном чарте – правда, не очень престижном.

А вот критики его не заметили. Лично я видел всего две рецензии. Автор одной решил, что в романе я вывел его, и пообещал при встрече ткнуть в бок ножом. Автор второй утверждал, что «Илья Стогов» – это не реальный человек, а бренд, за которым скрывается таинственная писательская команда.

Понятия не имею, откуда оба рецензента все это взяли.

Момент расплаты с издателем совпал с августовским кризисом-98. Мимо денег я пролетел. Одновременно у меня начался жуткий геморрой в личной жизни.

В общем, так себе было времечко.

Только ленивый не брался до сих пор порассуждать, что, мол, романы... это такая штука... иногда они СБЫВАЮТСЯ... иногда – как напишешь, так дальше и заживешь.

Ничего, если я тоже скажу пару слов о том же самом?

Когда я написал «Камикадзе», мне было двадцать семь. По инерции я все еще работал журналистом. Вернее, даже главным редактором одной газетенки. Часы на руке Господа дотикивали последние секунды ТОЙ моей жизни.

В «Камикадзе» у героя есть возлюбленная. Каждую ночь того года голова описанной в «Камикадзе» девушки лежала на одной подушке с моей. Потом перестала лежать.

Странно, до чего же все, что начало вдруг со мной твориться, было похоже на то, о чем я написал в этом романе.

Обнаружив себя со вспоротыми венами в больнице... чувствуя, что НА САМОМ ДЕЛЕ схожу с ума... глядя, как жизнь моя расползается, словно сгнившая дыня... я сто раз подряд понимал, что книжки писать нужно было не про несчастную, блядь, любовь... а детские сказки... про ежиков и лисичек... причем чтобы в конце все они между собой переженились.

Еще в «Камикадзе» есть герой, написавший документальную книгу про русских террористов. Я тоже написал такую. Моя называется «Революция сейчас!».

Кое-где наши с ним книги совпадают дословно. Не упрекайте меня в плагиате. Упрекните лучше тех, кто реализовал сюжет «Камикадзе» 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке и Вашингтоне.

А вообще – этот роман я взялся написать лишь ради тысячи-другой халявных долларов США. Кто мог подумать, что, бумерангом возвращаясь, книга столько времени будет бить меня по башке?

Впрочем, сейчас все это в прошлом.

Недавно я случайно встретил ТУ девушку на улице. Посмотрел на нее и поразился. Неужели из-за этой... чужой девицы... неужели из-за нее я каждый день умирал?.. каждую ночь, как Иов, стенал и плакал... хотя даже детям известно, что мачо – не плачут?

Честно сказать, мне не хотелось переиздавать «Камикадзе». Но... поймите меня правильно. Та самая тысяча-другая халявных долларов. Плюс почти решенный вопрос с продажей романа в Европу... а я человек жадный... вернее, бедный. Впрочем, это одно и то же.

С каждой купленной вами книжки в мой карман капает копеечка. Разумеется, не в буквальном значении слова «копеечка».

Если эти строки вы читаете, стоя в книжном магазине, – большая просьба: дойдите до кассы и купите роман.

В конце концов, если он вам не понравится, найдите меня, мы потратим вырученные деньги вместе.

На пару пива нам хватит, а если нет – я поговорю со своим издателем и он напечатает еще какую-нибудь мою старую книгу.

Илья Стогоff, ноябрь 2001

Дверь обменника хлопнула, и оттуда вышли сразу несколько человек.

Даниил прищурился и пересчитал: четверо.

Если до этого он нигде не сбился, значит, внутри не осталось никого, кроме охранника и молоденькой кассирши.

Он выкинул недокуренную сигарету. Руки дрожали.

С того места, где сидел Даниил, ему были видны лишь небольшой кусочек дома с дверью и два кота неподалеку. Коты сосредоточенно и молча делали секс.

Люди, проходившие мимо Даниила, тоже были сосредоточенны и молчаливы. Широкоскулые лица. Плохая, нечистая кожа. Потерявшая определенный цвет одежда.