Камни его родины
Шрифт:
– Сию минуту, – сказал он, стараясь не думать, чем это может кончиться. Он хотел Мэрион. И еще он хотел убедить Трой, что она ему действительно безразлична.
Мэрион ждала его перед конторой, сидя за рулем своей новой машины – спортивного автомобиля английской марки. Она, разумеется, не пожелала ехать в «виллисе», и Раффу пришлось оставить его на Мэйн-стрит. Мэрион была в черном костюме и черных перчатках; легкий серый шарф стягивал белокурые волосы. Ее цветущая красота, подчеркнутая строгим туалетом, не вязалась с блестевшей лаком, похожей на жука заграничной машиной.
Они тронулись
– Как вам нравится эта штучка? – спросила Мэрион.
– Зубоврачебное кресло на колесах. Где вы его раздобыли?
– Подарок клиента. Только не думайте, что взамен гонорара. Вдобавок к гонорару. Он торгует импортными машинами. Я строю ему дом.
Раффу хотелось сказать, что он провел целый день в Ньюхилл-Коув, на постройке своего первого жилого дома. Но он промолчал.
– А вы знаете, что я звонила вам в канун рождества? Вам передавали?
– Да. Передавали. Но я уезжал.
– Ах, верно! Секретарша сказала мне что-то в этом роде. Ваша мать или...
– Да. – Рафф рассказал ей о Джулии и услышал, как и ожидал, равнодушные слова соболезнования.
Они подъехали к дому Вертенсонов. Машину пришлось оставить на обочине шоссе. Асфальтированная дорожка вела к белому портику с маленьким тяжеловесным фронтоном и двумя дорическими колоннами.
Гости толпились в холле, сидели на ступеньках внутренней лестницы, стояли тесными кружками в столовой и гостиной. Здороваясь с Лойс Вертенсон, которая ради Такого случая надела платье кораллового цвета и сняла очки, Рафф сказал:
– Знаете, Лойс, я, кажется, дал маху: будущий дОм слишком мал для вас. Вам нужен по меньшей мере Колизей [54] .
– Сама не понимаю, как это получилось, Рафф. Пришли все на свете. Люди, которых я никогда в глаза не видела
– Это мисс Мак-Брайд, – представил Рафф и заметил как Лойс посмотрела на Мэрион. Впрочем, все вокруг откровенно глазели на нее.
– Очень рада, – сказала Лойс. – Если вы ухитритесь протиснуться в гостиную, Роджер даст вам чего-нибудь выпить. – Потом к Раффу: – Рафф, где вы до сих пор прятали эту женщину?
54
1 Огромный амфитеатр в древнем Риме, построенный в I веке.
Он искал глазами Трой.
– Что? А! Как ни странно, она архитектор.
Трой нигде не видно.
– Да ну! – с неподдельным удивлением воскликнула Лойс, все еще не отрывая глаз от этой бывшей архитектурной подвижницы, еще недавно щеголявшей в дурно сшитом костюме и туфлях на низких каблуках и подавленной комплексом неполноценности, от статуи, в которую Рафферти Блум-Пигмалион [55] вдохнул жизнь. Вдруг Лойс рассмеялась. – У нас сегодня архитекторов хоть завались.
55
2 Согласно греческому мифу, кипрский царь и скульптор, влюбившийся в изваянную им статую и ожививший ее силой своей любви.
Рафф провел Мэрион через толпу гостей. Кое-кого он знал – юриста Роджера Вертенсона, его агента, художников из отделов рекламы и журналистов в ослепительно ярких рубашках, микроскопическую молодую женщину – президента Общества педагогов и родителей, девицу вызывающего вида с короткими тициановскими волосами, рассказы которой время от времени печатались в «Партизан ревью», мужчину с жизнерадостным лицом – изобретателя новой разновидности кроссворда. Встретил он и двух архитекторов, с которыми познакомился на выставке в Нью-Ханаане. Издали ему помахали рукой Феби Данн и Эб.
Только эти двое и обратили внимание на Раффа. Зато Мэрион заметили все. Люди смотрели ей вслед, и лица у них были такие же ошеломленные, как и лицо Лойс.
Да, она ошеломляет всех, производит настоящий фурор. Но где же Трой?
Когда в последнюю минуту выяснилось, что Пьетро совсем раскис и Дебору не с кем оставить, Трой внесла предложение: первую половину вечера дома будет сидеть Яинс, а она поедет к Вертенсонам; потом она вернется, и поедет он.
«Как это она по-дурацки все устраивает», – думал Винс, пока они переодевались в спальне. И ведь уже не в первый раз получается такая ерунда! Он весь нь корпел за чертежной доской, и ему не терпелось поразвлечься. Вечер у Вертенсонов пришелся очень кстати. Неудивительно, что теперь, когда все полетело вверх тормашками, он разозлился.
– И ничего этого не было бы, если бы ты не оставила ром в машине, – ворчал он, бесцельно слоняясь по спальне.
Трой сидела у зеркала в одной рубашке и расчесывала волосы. Она ничего не ответила, и он продолжал:
– И вообще непонятно, зачем ты все это затеяла? Добро бы этот дом строил я. Но ведь я не имею к нему никакого отношения!
– Ох, Винсент, ну что толку говорить теперь об этом? К тому же проект не только Раффа – фирма как-никак тоже к нему причастна.
– А кому это будет известно? – ответил Винс. Он низко наклонился над ней и, глядя в зеркало, завязал узкий полосатый галстук-бабочку.
– Всем понравилась моя затея, – сказала Трой. – Рабочие были прямо в восторге.
– Но, господи помилуй, Трой, разве так уж обязательно было сидеть там дотемна? Когда вы вернулись, Пьетро был в лоск пьян. А в результате я должен торчать дома.
– Это называется быть счастливым отцом, Винсент, – попробовала она отшутиться.
– Вот именно. А кроме того, это еще называется твоим дурацким представлением об экономии. Почему мы не можем нанять опытную няньку, которая будет при ребенке неотлучно?
– Главным образом потому, что я не хочу, чтобы она болталась у меня под ногами. Экономия тут ни при чем. – Трой встала, вынула из шкафа белое шерстяное платье и надела его. – Будь добр, застегни мне сзади молнию. – Она повернулась к нему спиной и, пока он возился с молнией, сказала: – Я вернусь не позже одиннадцати.
Он взглянул на ее отражение в зеркале.
– Нельзя сказать, чтобы у этого платья был академический вырез.
– Ты считаешь, оно слишком открытое? – Трой вдела серьги в уши. – Как же мне одеваться, по-твоему? Напяливать на себя черные мешки по примеру кузины Уйды?