Камни его родины
Шрифт:
Его звонок разбудил Эбби.
– Эбби, они утвердили! – крикнул Рафф. – Сегодня вечером.
– М-м? – сонно промычал Эбби.
– Сегодня вечером утвердили!
– Рафф?
– А кто же еще, черт тебя дери?
– Что утвердили?
– Проект церкви. Я строю конгрегациональную церковь. Не могу спать. Должен был рассказать тебе.
Тут Эбби наконец проснулся.
– Здорово! Вот это славная новость!
– Еще бы не славная! – орал Рафф. – Новость на славу!
– Как это тебе удалось? В твоем последнем письме был сплошной мрак.
– Сам не понимаю. Настоящее стопроцентное
– Погоди минутку, моя супруга желает что-то сказать тебе.
– Это изумительно! – воскликнула в трубку Феби. – Ну, Рафф, теперь у вас все на мази.
Потом трубку снова взял Эбби.
– Не понимаю, с чего это я радуюсь. Ведь ты теперь мой конкурент.
Рафф рассмеялся.
– А мое письмо ты получил? – спросил Эбби.
– Какое письмо?
– Значит, оно еще не дошло. Слушай, Рафф, наш разговор очень затягивается...
– Платить мне, а не тебе, – поддел его Рафф и ухмыльнулся.
– Знаю, – ответил Эбби. – Но счет будет черт знает какой.
– Что ты хотел сказать насчет письма?
– Ах да, – спохватился Эбби. – Это по поводу обеда в следующую пятницу. Мы хотим, чтобы ты приехал...
– Эбби, я бы рад, но проект нужно сделать как можно скорее, а ты же знаешь, чертежника у меня нет.
– И все-таки постарайся, – попросил Эбби. Потом добавил: – Я подумал, что, может быть, тебе захочется приехать. Трой возвращается из Бостона.
– Трой?
– Да. Миссис Винсент Коул. Моя сестра, – уточнил Эбби.
Даже сам Рафф слышал, как лицемерно прозвучали его слова:
– В общем, мне, конечно, нужно побывать на участке Вертенсонов. Постараюсь соединить то и другое...
– Ладно, притворщик ты этакий! Молодчина, что позвонил. Поздравляю еще раз. Теперь ты и в самом деле мой конкурент, op`bd`? Ну, хватит нам болтать.
Рафф повесил трубку. Ему было наплевать на счет. Он снова начал бродить по конторе, и с каждым шагом радость его росла.
Трой – он самым нелепым образом выпевал ее имя – Трой, если бы ты была здесь!
Поскольку о сне не могло быть и речи, он сделал единственное, на что был сейчас способен: подошел к большой чертежной доске, заточил десяток новых карандашей, наколол чистый лист кальки и взялся за рабочие чертежи смитсберийской конгрегациональной церкви.
Пятница была насыщена неожиданными событиями. К концу этого дня Рафф оказался в "Дубовом баре" нью-Йоркского отеля "Плаза". Кроме него, за столом сидели Трой, Феби и Эб. Белые салфетки почернели от геометрических фигур и перепутанных карандашных штрихов: То были эскизы общих видов и деталей церкви Раффа и актового зала доусонской частной школы Эбби.
Вообще говоря, ничего удивительного в этом не было, так как за столами, где сидят архитекторы, споры, как правило, ведутся на салфетках, скатертях, подносах и на обороте старых конвертов. Но сегодня обстоятельства были особенные, и Эбби с Раффом чертили не потому, что не могли обойтись без чертежей, а потому, что старались как-то разрядить атмосферу.
Теперь Рафф уже знал, что лучшими часами в этот день были часы, проведенные им в Ньюхилле. До того, как он встретился с ней. До того, как ему все стало известно.
В четыре часа он стоял на пригорке, глядя на дом Вертенсонов. Первая секция крыши уже была покрыта черепицей цвета морской волны: Рафф для того и приехал, чтобы посмотреть, как идет эта работа.
Роджер и Лойс Вертенсоны стояли рядом с ним и тоже смотрели на дом, на пологую, нависшую над гостиной крышу, выложенную большими треугольными голубовато-зелеными пластинами.
– Вот уж не жалко, что всадил в эту штуку столько денег! – воскликнул Роджер.
– А мне жалко, – заметила Лойс. – Но она вполне стоит того.
Дом словно уплывал вдаль, к горизонту, и выступающие края пятиугольной кровли мягко поблескивали в лучах солнца, гармонируя, почти сливаясь по цвету с водой и небом.
"Неплохо получилось", – думал Рафф. Сначала, распластавшись на этой самой крыше и наблюдая за рабочими, которые настилали черепицу, он испытывал настоящий Ужас: ему вдруг показалось, что она выглядит отвратительно. Отвратительно было все: и цвет и форма. Но теперь, когда секция была закончена, почти однотонные плитки образовали теплую, нежную цветовую мозаику и необыкноенно удачно объединили дом с водой и небом. Так удачно, что он сам себе не верил. И вообще, все это было даже чересчур: ведь, кроме того, была еще и радость победы в борьбе за церковь. Впитать то и другое одновременно Рафф не мог; видимо, его душевному складу не хватало гигроскопичности. Да, для него это было чересчур.
Впрочем, как это он сразу не понял, что за счастье которое дала ему работа, придется расплачиваться? Что-нибудь непременно случится.
Все стало ясно уже через час, когда он приехал к Трой Не при взгляде на нее – этот взгляд просто отдался болью в его сердце, – а при виде напряженного лица Эбби.
– Нам пришлось немного изменить планы, Рафф. ЭДЬ1 не останемся в Тоунтоне, а все вместе повезем Трой в Нью-Йорк, – сообщил Эбби.
– В Нью-Йорк? – переспросил Рафф.
– Да, в Нью-Йорк, – сказала Трой. – Я уезжаю в Западную Виргинию. Все готовы? – Она стояла посреди комнаты, держа в руке сигарету. На ней был строгий костюм из шотландки. Потом она обратилась к Феби: – Мадам, если вы готовы...
Пока они шли к машине Эба, Феби объяснила Раффу;
– Тут было настоящее сражение. Трой только недавно приехала. Ее привез какой-то тип по имени Лайл Кейз – она познакомилась с ним там, в Бостоне. Эбби из себя выходил, уговаривая ее не ехать. По-моему, это у них первая серьезная ссора за всю жизнь.
– Очень трогательно с вашей стороны, Рафф, – сказала Трой уже в машине. – Вернейший мой поклонш явился выпроводить меня.
Рафф неподвижно сидел рядом с нею, замкнувшись в молчании, пока Эбби, сидевший спереди, раздражен? рассказывал ему о том, что произошло. Рафф был неспособен к комментариям: она была возле него, он вдыхал запах ее духов, видел, как она сбрасывает лакированные туфли, скрещивает ноги и болтает этими стройными ногами, в то время как сражение между ней и Эбби разгорается с новой силой. Сражение, в которое ему. Раффу, лучше не вмешиваться. Потому что он все равно будет в проигрыше, кто бы из них ни одержал победу. И он не мог не думать о том, как горько ему будет возвращаться в Смитсбери одному. После того, как снова довелось побыть с ней.