Камни и молнии (сборник)
Шрифт:
– Не справедливо, – пронеслось в голове горбуна, – если это чудо погибнет, а такие как я будут жить?
Он скатился с холма и зашлепал по мелкому месту, но только приблизился к девушке, – почва ушла из-под ног. Калеку тянуло на дно так стремительно, что сознание оставило его раньше, чем он успел подумать о смерти.
Очнувшись на прибрежных камнях, горбун удивился: рядом сидела та самая нищенка, по совету которой он и отправился в путь. Что-то плоское теплое мелко дрожало у него на груди. Заметив, что Алис очнулся, цыганка взяла это “что-то”,
Юноша снова шел вслед за солнцем, сквозь дебри, через топи болот и поросшие лесом хребты. Шел и чувствовал, что теперь он не тот, каким знал себя прежде. Пустившись в дорогу, Алис хотел изменить свою жизнь… Теперь он мечтал и о том, чтобы снова увидеть красавицу. Образ ее побуждал не терять ни мгновения, “догонять“ свое счастье.
Юноша чувствовал новые силы, и даже горб стал чуточку меньше. Алис спешил: он карабкался, лез, пробирался, спускался, катился, бежал, плелся, полз, прыгал, шел, урывая время от сна… И в холодную лунную ночь остановлен был криком о помощи и угрожающим ревом, от которого цепенела душа.
Продравшись сквозь чащу, он замер: прижавшись к сосне, перед ним трепетало создание, образ которого стал для Алиса путеводной звездой, а шагах в десяти, плотоядно урча и оскаля зубастую пасть, изготовилась для прыжка полосатая кошка, величиной с буйволицу.
Он не помнил, как очутился в пространстве между жертвой и хищником. Получив удар палкой, зверь взвыл. Не давая опомниться, юноша бил тигра по морде, по лапам. Прикрывая глаза и ревя, какое-то время хищник оборонялся вслепую… наконец, исполненный ярости, встал на дыбы, выбил лапою палку из рук горбуна и сильным ударом отбросил его далеко от себя.
Когда Алис очнулся, уже рассвело. Он лежал на подстилке из хвои, а рядом опять находилась цыганка с глазами навыкат, как у безумной, и, как в прошлый раз, на груди его мелко дрожало что-то живое и теплое…
Все повторилось: едва приоткрыл он глаза, как старуха вскочила и, унося с собой “что-то”, исчезла между деревьями.
Оглядев и ощупав себя, горбун не нашел ни царапины… Тело его обрело небывалую силу, а горб стал почти незаметным.
Все дальше и дальше шел Алис сквозь дебри по буреломам, хребтам и распадкам за солнцем – за счастьем. Гонимый надеждою и предчувствуя новые встречи, юноша верил, что именно это дает ему силы идти. Он уже плавал “как рыба” и знал, куда двигаться даже тогда, когда солнце неделями пряталось в тучах.
Однажды, когда Алис выбрался на лесную дорогу, что шла по ущелью рядом с ручьем, он услышал шум голосов: пьяный хохот, грубую брань, мольбы о пощаде – и увидел группу людей, образующих круг, в середине которого кто-то метался. Приблизившись, понял, что это лесные разбойники, окружившие жертву, тянут к ней алчные руки. Круг негодяев сжимался.
Юноша крикнул: “Стой! Руки прочь, канальи”!
Бандиты, успевшие выхватить шпаги, были обезоружены с помощью крепкой дубинки. Вцепившегося ему в ноги разбойника Алис, как лягушонка, стряхнул в пробегавший ручей. Остальные сбежали.
Приблизившись к жертве, странник застыл в изумлении: перед ним лежала в бесчувствии та, чей образ он хранил в своем сердце все эти месяцы. Алис склонился над телом: хотел убедиться, что девушка дышит, но тут… один из бандитов метнул в него нож.
Очнувшись, юноша убедился, что в этот раз лежит на обочине лицом вниз, а, ощутив на щеке шершавость знакомой ладони, понял, что рядом опять “эта нищенка”. На спине, в том месте, куда вошла сталь, ощутил знакомую тяжесть предмета, от которого по всему телу шли дрожь и тепло. Сомкнув веки, Алис не шевелился, пока не вернулись силы. А, улучив момент, схватил цыганку за дряхлую руку. Женщина вскрикнула, дернулась, вырвавшись, кинулась прочь.
Он почувствовал, что-то скользит по спине и поймал рукой камень, похожий на галечник, мелко дрожащий и излучавший тепло.
Спрятав находку в дорожный мешок, мучимый жаждой, странник припал губами к ручью, пил долго, не отрываясь, а когда, наконец, поднял голову, то, взглянув на свое отражение, понял: “Так вот что мне обещала старуха! Я получил “живой камень“… Теперь я – здоров и, возможно, красив… Только, где мое счастье?“
Алис готов был опять стать калекой, ради возможности снова отдать свою жизнь за иную, неоценимую, жизнь, без которой все теряло свой смысл для него.
В город свой он вернулся по настоящей дороге, что было легче, чем пробираться сквозь дебри. И сил у него теперь было побольше. Сделав из прутьев корзину, Алис наполнил ее лесными дарами.
Люди на рыночной площади с любопытством разглядывали “чужака”, раскупая коренья, ягоды, травы, грибы – все, что видели в его необъятной плетенке. На выручку от продажи товара странник купил себе и еды, и одежды, переодевшись, камушек старой цыганки спрятал в нагрудный карман. А выйдя из лавки, – приметил у себя за спиной хвост зевак.
– Друзья, вы чего за мной ходите? – выразил он удивление.
– Мы тебе “не друзья”! – объяснили ему. – Не каждый же день увидишь лазутчика!
– Братцы, какой же я вам лазутчик?!
– Сатана тебе “брат”! Чужаки – все лазутчики!
– Но я – не чужой!
– А кто же?! Мы тебя первый раз видим!
Лазутчик! – кричали злые мальчишки, прыгая вокруг юноши. – Лазутчик! Чужак! Лазутчик! Чужак!
На шум появились стражники.
– Где лазутчик? Где он? Держи его!
Один шалопай, крутившийся около Алиса, споткнулся и шлепнулся на мостовую. Когда юноша поставил его на ноги, малыш заревел и кинулся прочь, увлекая других.
– Он сосет кровь из наших детей! – закричала толпа. – Хватай его! Смерть кровопийце!
В юношу полетели камни. Он понял, что объясняться бессмысленно и побежал. Озверевшие люди гнались за ним до самого леса.
Только когда опустилась ночь, Алис решился вернуться в город.
Его старая хижина почти развалилась. Подперев кое-как стену кольями (он видел теперь в темноте лучше кошки), поправив крыльцо, юноша закутался в плащ и уснул.
А утром его разбудил барабанный бой: горожан призывали на главную площадь.