Камни вместо сердец
Шрифт:
Барак с горечью усмехнулся.
– Едва ли такое можно забыть!
Проявленное Ридом неповиновение явилось предметом разговоров в Лондоне еще в январе. Король наложил добровольный, в кавычках, естественно, побор на всех налогоплательщиков – в дополнение ко всем прочим, которые он учредил ради войны. Отказался заплатить один только Рид, и за свое упрямство оказался в армии, в войске лорда Хартфорда на границе с Шотландией. Вскоре после прибытия туда он попал в плен и с тех пор пребывал
– Разве у муниципалитета больше не осталось власти? – вопросил Джек, пнув камушек. – Лондонцы привыкли поглядывать по сторонам в страхе перед олдерменами.
Сев рядом с ним, я прищурился, посмотрев на солнце:
– Теперь они поглядывают по сторонам в страхе перед королем. И этот Гудрик действует от его имени. Однако Карвер обратится к высшим инстанциям.
Недолго помолчав, Барак взорвался:
– Иисусе, как же мы дошли до такой жизни?! До начала этой заварушки мы не воевали с Францией двадцать лет!
– Быть может, король видит в Булони свой последний шанс прославиться. И в прошлом году он заключил союз с императором Карлом.
– Оказавшийся совершенно бесполезным. Император заключил с французами сепаратный мир, и мы остались один на один с ними.
Я посмотрел на своего собеседника:
– Если французам удастся вторгнуться к нам, снисхождения они не проявят. Как и их союзники скотты. A, судя по словам королевы, вторжение вот-вот начнется.
– Я не оставлю Тамасин. – Джек стиснул кулаки. – Им придется забирать меня силой.
Заметив приближавшегося человека в белой сутане – пожилого и сутулого с длинной седой бородой – я торопливо поднялся, толкнув Барака в плечо:
– Быстро, вставай.
Мы поклонились священнику. На лице его застыло серьезное выражение, но карие глаза были полны доброты.
– Мастер Шардлейк? – спросил он меня.
– Да, сэр. Мастер Бротон? Это мой помощник, Барак.
– Вы по поводу семейства Кертис?
– Да.
– Итак, – промолвил наш новый знакомый, – им, наконец, хоть кто-то заинтересовался.
Священник провел нас в церковь. Внутри ее царила пустота, в которой откровенно зияли ниши, раньше вмещавшие статуи святых. Для прихожан были расставлены табуреты с лежащими на них обязательными новыми молитвенниками короля. Пригласив нас обоих сесть, Бротон опустился на табурет перед нами:
– Насколько я понимаю, вы – адвокат, сэр. Вы представляете интересы Хью Кертиса? Лишь он один остался в живых из этой несчастной семьи.
– Нет. Хью по-прежнему живет с мастером Хоббеем в Хэмпшире, – ответил я. – Я не встречался с ним. Жалобу на исполнение мастером Хоббеем обязанностей опекуна подал его прежний учитель, Майкл Кафхилл.
Священник улыбнулся:
– Помню этого молодого человека… настоящий
– Он был у вас недавно? – спросил я.
Бротон покачал головой:
– Нет, я не видел Майкла уже шесть лет. – Это был удар. Я надеялся на то, что Майкл бывал здесь в более недавние времена. – Как идут у него дела? – спросил викарий.
Я глубоко вздохнул:
– Майкл Кафхилл умер три недели назад. К моему сожалению.
Священник на мгновение прикрыл глаза:
– Да упокоит его душу на небесах Господь Иисус по милости своей…
– Перед самой своей смертью Кафхилл подал жалобу в Сиротский суд, в которой указывал, что над Хью Кертисом творится чудовищная несправедливость. По словам его матери, Майкл недавно посещал Хэмпшир и встречался с Хью.
– Господи, помоги нам! – проговорил Бротон. – И что же он обнаружил?
– В поданном им иске это не сказано. Но слушание состоится уже в понедельник. Я намереваюсь представлять на нем интересы его матери. И мне нужны свидетели, знающие обстоятельства этой опеки, сэр. Нужны срочно.
Собравшись с мыслями, викарий посмотрел мне прямо в глаза:
– Я знал, что опека эта весьма сомнительна. Джон и Рут Кертис много лет были моими прихожанами. Когда началась церковная реформа, они поддержали меня в стремлении порвать с прежними обычаями. Они были моими надежными последователями. Я видел, как рождались их дети, крестил их, видел, как процветала эта семья. A затем похоронил Джона и Рут.
Лицо его исказили нахлынувшие воспоминания.
– У них были родственники? – поинтересовался я.
Бротон сложил руки на коленях:
– Они приехали в Лондон из Ланкастера. Подобно многим молодым людям, Джон явился сюда искать удачу. Со временем умерли и их родители. А потом чума забрала Джона и Рут, и на севере оставалась в живых только старая тетушка Рут, о которой она иногда упоминала и с которой переписывалась. Когда Майкл явился ко мне, встревоженный интересом Хоббея к опеке над детьми, я предложил ему найти ее письма и адрес, чтобы я мог написать ответ. Сэр, – вдруг взволнованно проговорил он, – а как умер Майкл?
– В заключении коронера причиной называлось самоубийство. Обстоятельства, обнаруженные в Хэмпшире, вывели его разум из равновесия, – осторожно ответил я.
– Ох ты, боже мой! – Священник приложил руки к голове.
– Мне очень жаль, сэр. Но прошу вас, расскажите мне все, что вы знаете об этой опеке. И о тетушке…
– Майкл вернулся с ее адресом. По его словам, в это самое время Николас Хоббей уже забирал бумаги и конторские книги. Кафхилл попытался возражать, однако Хоббей только отмахнулся от него как от лица, не имеющего официального положения.