Камни вместо сердец
Шрифт:
– Я был тогда еще молодым. Погибли владелец и его помощник. Это случилось лет двадцать назад.
– Произошел несчастный случай во время этого – как его там – литья?
Слуга смахнул с прилавка гроат и наклонился вперед:
– Нет. Это случилось летом, а старые домницы работают только зимой. А зачем вам это знать, сэр?
– Вы не помните имена погибших?
– Это случилось давно, однако я помню имя владельца: Феттиплейс.
Голова моя пошла кругом. Двадцать лет назад, то самое время, когда Эллен подверглась нападению и попала в Бедлам. Так что, помимо
Сердце мое колотилось. Резко отвернувшись от прилавка, я обнаружил, что смотрю прямо на стоявшего за мной Фиверйира, сальные локоны которого свисали на обожженный солнцем лоб.
Сказались три дня раздражения, вызванного постоянными выпадами Дирика и кислой физиономией его помощника.
– Великий боже, клерк, – воскликнул я, – неужели вы подслушивали?!
У Сэма отвисла челюсть:
– Нет, сэр, я просто стоял за вами в очереди. Я пришел за пивом.
Я огляделся:
– А где Дирик? Вы шпионите за мной, клерк!
– Что вы, мастер Шардлейк! – с жаром заговорил Фиверйир, и адамово яблоко на его горле заходило вверх-вниз. – Мастер Дирик решил уснуть и выставил меня из комнаты, вот я и пришел сюда. Клянусь честью христианина, я слышал только то, что вы говорили этому человеку о сгоревшей домнице, вот и все!
Он был искренне возмущен. Я заметил, насколько усталым он казался, увидел темные круги у него под глазами.
– Простите меня, – сказал я уже спокойным голосом. – Мне не следовало кричать. Давайте сядем.
Сэм нерешительно последовал за мной к свободному месту на скамье.
– Раз я ошибся, приношу свои извинения, – проговорил я. – У меня есть еще одно дело в Сассексе, от другого клиента.
– Вы извиняетесь передо мной, сэр? – Молодой человек явно удивился. – Благодарю вас за это!
После недолгой паузы я проговорил:
– Путешествие оказалось труднее, чем я ожидал. Солдаты идут быстрым шагом.
Мой собеседник вновь замкнулся, и лицо его приобрело кислое и неодобрительное выражение:
– Мой мастер говорит, что они могли бы и не так спешить.
Хотелось бы мне знать, пользовался ли Дирик услугами Фиверйира для того, чтобы разведать наши планы перед слушанием! Возможно, он даже побывал в Опекунском суде и подкупил Миллинга. Я вспомнил про парней с угла, про мешок на моей голове и нейтральным тоном ответил:
– Ладно, посмотрим еще, что мы там найдем.
Потом, с любопытством посмотрев на Фиверйира, я поинтересовался:
– А вы давно работаете на мастера Дирика?
– Три года. Мой отец работал на кухне в Тампле, он послал меня в школу, а после выхлопотал мне место клерка. Мастер Дирик взял меня к себе и многому научил. Он хороший мастер.
Клерк вновь смотрел на меня этим своим полным осознания личной праведности взглядом.
– Итак, вы иногда работаете в суде по делам опеки, – продолжил я разговор.
– Да, сэр. – Недолго поколебавшись, Сэм добавил: – Вижу, что вы, подобно многим, считаете этот суд скверным местом.
Я кивнул.
– Возможно, это и так, но мой мастер ищет в нем только справедливости,
– Не надо, Фиверйир. Адвокаты берутся за те дела, которые им предлагают, справедливы они или нет. – Я вспомнил свой разговор с леди Елизаветой.
Сэмюэль уверенно потряс головой:
– Мой мастер берется только за справедливые дела. Как наше с вами. Я – христианин, сэр, и я не смог бы работать у адвоката, который защищает плохих людей. – Он покраснел. – Я не хочу сказать, что так делаете вы, сэр, но в данном случае вы ошибаетесь.
Я не верил своим глазам. Как мог он верить тому, что Винсент Дирик, именно он, является исключительно поборником справедливости? Тем не менее это было очевидно.
– Хорошо, Фиверйир, теперь я должен вернуться в собственную гостиницу, чтобы чем-нибудь подкрепиться, – вздохнул я.
– A мой мастер велел мне отыскать брадобрея, – вспомнил клерк.
Мы вышли на улицу. Смеркалось, и в окнах появились зажженные свечи. Некоторые возчики уже укладывались спать в своих фургонах.
– Наверное, все едут в Портсмут, – проговорил я. – Как и наша рота стрелков.
– Бедолаги, – с печалью в голосе промолвил Сэм. – Я видел, как солдаты смотрят на меня, и знаю, что они считают меня слабаком. Однако я думаю о том, что может их ждать, и молюсь за них. Как это скверно, что среди них нет проповедника! Большинство этих людей так и не познали Господа. Они не понимают, что за гибелью в бою может последовать скорая дорога в ад.
– Не исключено, что обойдется без битвы. Возможно, французы не рискнут высадиться.
– Молюсь об этом.
На руку мне упала холодная капля.
– Ну вот, начался дождь, – скривился я.
– В лагере все промокнут.
– Да. A мне надо побыстрее вернуться в свою гостиницу. Спокойной ночи, Фиверйир.
– Спокойной ночи, мастер Шардлейк.
– Ах да, Фиверйир, лавка цирюльника находится на соседней улице за углом. Передай своему мастеру.
Когда я добрался до своей гостиницы, дождь уже лил как из ведра: начиналась очередная летняя гроза. В рубашке и камзоле я промок насквозь. Человек, которого мне пришлось подкупить, чтобы найти место в гостинице, пригласил меня к кухонному очагу посидеть у огня, надеясь, вне сомнения, на еще одну монетку. Я был рад принять его предложение – нужно было где-то тщательно обдумать то, что я узнал в другой гостинице.
Я смотрел в пляшущие языки пламени. Два десятилетия назад в Рольфсвуде сгорела домница, и при этом погибли два человека. Судя по произнесенным ею в Бедламе словам, Эллен видела огонь, видела, как сгорел, по крайней мере, один из тех людей. Мог ли этот случай оказаться тем самым, который лишил ее разума? Но какое место тогда занимает нападение на нее? Хотя в очаге жаром дышали дрова, по моей коже побежали мурашки. Что, если смерть владельца домницы и его подручного была не случайной? Что, если Эллен стала свидетельницей убийства, и в Бедлам ее запрятали именно поэтому? Мне уже начинало казаться, что Барак, предупреждавший меня об опасности, был прав.