Камни Юсуфа
Шрифт:
Как бы увидев богатство и знатность человека, которому он едва не нанес урон, Витя рухнул на колени, молитвенно сложив руки на груди:
— Простите, государь, Христом Богом молю, — жалобно заголосил он, — лошадка необъезженная, понесла, не справился я. Помилуй, государь, благодетель мой худобу мою, — скулил он, как учила его княгиня Вассиана, чуть не плача, — отслужу, если прикажешь. Рабски челом бью тебе, пресветлейший и благороднейший, — это Витя добавил из какого-то фильма от себя, но тоже в тему, — кланяюсь стопам твоим, землю целую под ногами коня твоего, помилуй мое окаянство…
Все так же стоя на коленях, он начал
— Сам-то он не побился, Голенище? — спросил князя Андрея ехавший с ним молодой человек лет двадцати, необыкновенно красивой наружности.
— Да нет, Федор, вроде не поломался. Гляди, как кланяется да по земле елозит — значит, полный порядок. А синяки-то будут. Глядеть надо по сторонам…
— Ну, тогда поехали дальше, — нетерпеливо торопил Басманов. Витя так понял, что это был именно он, и даже успел подумать, что, по отдаленным воспоминаниям о школьных годах, он представлял себе знаменитого русского воеводу почему-то глубоким стариком. — Князь Афанасий нас, поди, заждался.
— Это верно, — согласился Андома.
Витя сделал попытку отползти в сторону, чтобы дать господам проехать, но Андома, подумав, задержал его.
— Постой-ка, — и обернулся к Басманову. — Как думаешь, разгневается на нас хозяин, если мы бедолагу этого вином хорошим угостим с его стола, чтоб страх прошел, а?
— Думаю, нет, — пожал плечами Басманов.
— Тогда, милок, — Андома поманил Витю к себе, — давай, хватайся за стремя, и бегом за мной. Угощу тебя чаркой мальвазии, какой ты и не пробовал отродясь. Хочешь?
— Ой, спасибочки, государь, спасибочки, — закланялся Витя, в основном чтобы скрыть свою радость: все шло как по нотам.
— Поторапливайся! — Андома рванул поводья, и всадники поскакали к воротам княжеского дома. Почти на полном скаку они пронеслись во двор, распугивая слуг и дворовых, попадавшихся на пути, и остановились перед самым крыльцом, где их уже ждал князь Вяземский. Запыхавшийся от быстрого бега Витя, зацепился с непривычки тяжелым сапогом за край ковра и последние метры до крыльца Андома практически тащил его за собой, так что когда лошадь остановилась, Вите пришлось еще покувыркаться на ковре, прежде чем он поднялся на ноги. Рука, которой он держался за стремя, была разодрана в кровь и саднила.
— Где вы так задержались? — спросил князь Афанасий, по очереди обнимая своих соратников. — Я уж хотел людей посылать, чтоб поглядели, не случилось ли чего.
— Пошли, кстати, кого-нибудь, — вдруг вспомнил Андома, — пусть попробуют лошаденку этого богатыря поймать, — он иронически кивнул на Витю. — Чуть всех нас пятерых с ног не сшиб своим тяжеловозом. Наездник, я тебе скажу, отменный, не нашенской выучки…
Стоявшие вокруг засмеялись, Витя покраснел и потупился. Князь Вяземский кликнул кого-то из слуг и послал за лошадью.
— А то на чем он потом домой поедет? — продолжил Андома.
— Кто таков будет-то? — поинтересовался князь Вяземский, с любопытством рассматривая Витю.
— А, правда, ты кто таков будешь, наездник? — со смехом переспросил его Андома. — Я и забыл тебя расспросить.
Тут Витя снова вспомнил уроки княгини Вассианы и низко поклонился:
— Иван зовут меня, — представился он — по прозвищу Шестак, купеческий подручный, из новгородских будем мы…
— Вот привел я этого
— Что ж, ты мой гость драгоценный, — развел руками Вяземский, — твое желание для меня — закон.
— Повезло тебе, пошли, — Андома подтолкнул Витю к крыльцу.
Поднимаясь вслед за князем по высокой лестнице, Витя успел заметить среди иноков, сопровождавших архиерея, которых, по указанию хозяина, угощали прямо на дворе, коричневую рясу де Армеса. Приподняв камилавку, тот кивнул Вите головой.
Немного успокоившись, Витя вошел в дом. Увидев пиршественную палату, разнаряженных гостей в высоких шапках за столами — сотни две, не меньше; жареных павлинов на золотых блюдах с качающимися распущенными хвостами в виде опахала на столах и примерно столько же журавлей и лебедей в различных приправах да соусах, Витя остановился у порога, разинув рот.
— Шагай, шагай, — подтолкнул его Андома. Витя в растерянности сел на первое попавшееся место. Вдруг над его ухом раздался зычный голос:
— Ты по какому праву расселся рядом со мной, охальник! Чужое место не по родству занял! — толстый боярин в высоченной горлатной шапке с лоснящимся от пота лицом гневно ударил посохом об пол под самым Витиным носом. Со страху Витя чуть не слетел со стула. Но Андома вовремя пришел ему на помощь.
— Ты чего моего человека трогаешь? Не лезь, земщина! — увидев царского телохранителя, грозный боярин как-то сразу сник и начал заискивающе бормотать Андоме любезности. Но князь больше не удостоил его вниманием. Толкнув Витю в плечо, он спихнул его со стула и отвел в сторону.
— Не ведаешь, что ли, что места заранее расписаны? — спросил он его. — На вот пей, Иван Шестак, на здоровьечко да вволю.
Голенище протянул Вите тяжеленный серебряный кубок в виде медведя с сердоликовыми медальонами по краям, до краев наполненный вином.
— Садись, — князь указал на пристенную лавку, застеленную богатым полавочником. — Расскажи хоть, по каким делам угораздило тебя в Москву попасть, — спросил его Андома, — коли из дальних краев ты? По торговле, чай?
— Не только по торговле, государь, — промолвил Витя, пригубив вино. — Жениха ищу для хозяйской дочки. Хозяин у меня богат, добра у него… — Витя красноречиво закатил глаза к потолку. — Приданое большое за дочкой дает. Она-то красавица у нас, единственная радость у отца. Уж он не поскупится. В краях-то наших молодцов видных хватает, от женихов отбоя не знаем, да на такую диву хотел бы хозяин мой познатнее да покраше молодца отыскать, повиднее. Из царевых приближенных, желательно: что же богатству отцовскому да красе девичьей по деревням гнить, да в захолустье… В Москву хотим перебраться, к народу поближе, чтоб на глазах…
Витя замолчал, отпив еще вина. Поверх краев кубка он украдкой посматривал на Андому, чтобы убедиться, что речь его произвела должное впечатление.
Голенище выслушал его с большим вниманием.
— Говоришь, богат хозяин твой? — переспросил он с явным интересом. Почувствовав удачу, Витя отставил кубок и принялся расписывать богатства своего мнимого купца, не скупясь ни на краски, ни на эпитеты.
— Ты что за стол не садишься? Пора уже, за здоровье государя и царевича сейчас тостовать будут, — подошел к Андоме Федор Басманов, — Пошли.