Кампанелла
Шрифт:
Во время свидания с папой Кампанелла убедительно и логично доказал Урбану, что сам Мостро — еретик и богохульник. Это было уже слишком. Любимец папы и выдающийся теолог, которым гордится католическая церковь, объявляется еретиком! Папа дал волю своему гневу. Давно уже известно, что Кампанелла, используя свое дьявольское умение спорить, может доказать все, что угодно! Его речи — это сплошное издевательство над богословием!
Урбан назвал Кампанеллу лжецом и выгнал его вон. Для кардинала Барберини и всей испанской партии настали дни злорадного торжества. Они старательно, неделя за неделей, делали все, чтобы ускорить разрыв. Теперь они задумали обрушить на его голову новый удар. Специальным постановлением запрещались не только его произведения, не прошедшие цензуры, но и те, которые, имея одобрение
В апреле 1632 года Кампанелла узнал, что в январе во Флоренции было закончено печатание «Диалога о приливах и отливах». Книга Галилея вышла в свет под новым названием — «Диалог о двух главнейших системах мира, птолемеевой и коперниковой». Радость, которую испытал Кампанелла от этого известия, не смогло даже омрачить чувство горечи: сообщение об опубликовании «Диалога» он получил не от самого Галилея, а из Франции, от философов, с которыми поддерживал переписку.
А разве это был первый случай незаслуженного и обидного невнимания со стороны Галилея? Два года тому назад, когда Галилей приезжал в Рим, он многим показывал рукопись «Диалога», а Кампанеллу, который всегда принимал так близко к сердцу все, что касалось Галилея, он обошел. Кампанелла упрекнул его, что он не прислал ему своей новой книги.
Из-за чумы первые два экземпляра «Диалога» прибыли в Рим только в конце мая. Но они предназначались Чиамполи и кардиналу Барберини. Хотя Галилей и ответил, что книгу выслал, ждать ее пришлось долго. Лишь в июле Филиппе Магалотти передал «Диалог» Кампанелле. Он с жадностью набросился на книгу. Его поразила смелость и глубина мысли Галилея. Учение Коперника о движении Земли получило в этом трактате дальнейшее развитие. А как тонко и остроумно Галилей высмеивал Простака — Симпличио, который схоластическими доводами защищал систему Птолемея! Кампанелле было ясно, какое огромное значение будет иметь «Диалог» для утверждения и распространения нового мировоззрения. Однако он не сомневался, что крайне реакционное крыло церковников, которые все больше и больше прибирали к рукам Урбана, встретят «Диалог» ненавистью и проклятьями.
В письмах к Галилею Кампанелла выражал свое восхищение «Диалогом», говорил о начале нового века, снова повторял свое давнее желание пожить вместе с ним где-нибудь в загородном доме, занимаясь наукой. Он не скрывал от Галилея нависшей над ним опасности. Урбан, прочтя «Диалог», высказал неудовольствие. Книгой занялась инквизиция. Мостро, тот самый Мостро, который еще совсем недавно не нашел в книге ничего предосудительного, теперь развернул бурную деятельность, чтобы ее запретить. Он повелел типографу Ландини, издавшему «Диалог», немедленно прекратить продажу книги. В инквизицию был вызван Магалотти и допрошен о восьми экземплярах «Диалога», которые он привез в Рим. Особенно рьяно действовали против Галилея иезуиты. Они обвиняли его в сознательном нарушении декрета 1616 года и возмущались еретическим Духом его книги. Их оружием были не только богословские аргументы. Они не гнушались никакими средствами, чтобы восстановить папу против Галилея. С этой целью иезуиты нарочно распустили слух, что в своем сочинении под видом Симпличио Галилей вывел самого Урбана.
Кампанелла извещал Галилея о работе комиссии, которая занималась его делом. Надо было быть готовым ко всему. Позиция Кампанеллы в этой борьбе была с самого начала совершенно определенной: он намерен был без всяких колебаний выступить на стороне Галилея, невзирая ни на собственное тяжелое положение, ни на ссору с папой, ни на декрет 1616 года. Он гордился тем, что был автором запрещенной церковью «Апологии Галилея», что он был единственным из друзей великого ученого, кто не испугался репрессий и напечатал книгу в его защиту. Он не побоялся
23 сентября конгрегация Святой службы под председательством самого папы потребовала, чтобы Галилей лично явился в Рим.
Мостро старался всеми средствами помешать Кампанелле защищать Галилея. Когда Томмазо понял, что ни папа, ни комиссия не хотят его выслушать, он сумел уговорить одного из кардиналов, чтобы тот поддержал Галилея. Но из этой затеи ничего не вышло. Инквизиция настаивала, чтобы Галилей, не откладывая, приехал в Рим.
Кампанелла хотел, чтобы его «Апология Галилея» была рассмотрена комиссией. Что за неслыханная дерзость представлять в Святую службу запрещенное сочинение, напечатанное еретиками в Германии, и наперекор декрету доказывать, что в приверженности к учению Коперника нет ничего преступного!
Мостро грозил Кампанелле страшными карами. Но тот не унимался и повсюду объявлял, что намерен выступать на процессе в качестве официального защитника Галилея. Терпение Урбана иссякло. Кампанелле велели немедленно убраться из Рима, молча сидеть во Фраскати и не совать носа в дела инквизиции, если он не хочет окончить дни свои в тюрьме. Ему пришлось подчиниться. Другого выхода не было. Во Фраскати Кампанелла постоянно думал о Галилее. Сделал ли он в его защиту все, что мог? Временами ему даже казалось, что он вел себя недостаточно мужественно. Его не утешало сознание, что никто из сторонников Галилея не защищал его так горячо и так самоотверженно, как он.
Вызов в Рим был передан Галилею флорентийским инквизитором.
Из-за плохого самочувствия Галилей медлил с отъездом. В декабре он совсем слег в постель. Врачи опасались за его жизнь. Не обращая внимания на свидетельства врачей, инквизиторы продолжали настаивать на его приезде. Они не постыдились угрожать насилием ученому с мировым именем, старому и совершенно больному. Если Галилей не приедет сам, то «его арестуют и отправят в Рим в кандалах».
Он прибыл в Город св. Петра 13 февраля. Здесь он увидел, что тучи над его головой сгустились до предела. Урбан, который когда-то милостиво с ним беседовал и с любопытством расспрашивал о его открытиях, теперь не пожелал взять его под защиту. Да, в былые времена Маттео Барберини даже в своих стихах хвалил Галилея, но тогда он не был папой, а Галилей не написал «Диалога о двух системах», где собрал новые аргументы в пользу коперниковой теории, которую церковь осудила как «глупую, абсурдную и еретичную».
С формальной стороны обвинить Галилея было не очень просто. «Диалог» дважды был разрешен цензурой — сперва в Риме, потом во Флоренции. Но это не смутило инквизиторов. Галилею поставили в вину, что он, написав работу о системе Коперника, сознательно нарушил декрет 1616 года. На допросах Галилей умело защищался. Кто может доказать, что в «Диалоге» истинные мысли автора выражает Сагредо, а не Симпличио, приверженец Птолемея? Ему очень помогло, что он внял совету Кампанеллы и написал свое сочинение в форме диалога. Галилей категорически заявлял, что он написал «Диалог» с единственной целью: чтобы всем стало ясно, насколько доводы Коперника неубедительны и ошибочны!
От него все время требовали признаний, что намерения его были преступны. Он упорно не соглашался. Ему начали грозить пытками. Но Галилей по-прежнему стоял на своем: он не разделяет взглядов Коперника. Он хорошо знал, что в его положении легче всего было защищаться настойчиво отрицая наличие злого намерения.
21 июня 1633 года Галилею был зачитан приговор. Инквизиционный трибунал объявлял его «сильно заподозренным в ереси» и приговорил к отречению, покаянию и лишению свободы на неопределенный срок. «Диалог о двух главнейших системах мира» вносился в список запрещенных книг. На следующий день Галилей в церкви св. Марии-над-Минервой, в той самой церкви, где и Кампанелла в молодости совершал обряд покаяния, на коленях публично покаялся и подписал акт отречения. На долгие годы, вплоть до самой смерти, он стал узником инквизиции. Ему навсегда запретили в беседах с кем бы то ни было касаться вопроса о движении Земли и что-либо писать на эту тему.