Канарский вариант
Шрифт:
– Чего свернули-то?
– донесся до него радостный, звонкий голос.
– Мы бы назад подали, а теперь вытаскивай вас!
Выкарабкавшись из затонувшей в снегу машины, Аслан принял из рук машиниста ржавую лопату с черенком-огрызком, принявшись разгребать неподатливую снежную массу, ощущая, как холодной сыростью набухают брюки и тонкие носки.
Обдирая ладони, приладил к буксировочному крюку разлохмаченный металлический трос.
Локомотив подал назад, легко выдернув из снежного плена несчастный БМВ,
Полчаса ушло на то, чтобы отвязать проклятый, затянувшийся в мертвый узел трос.
В лохмотья разодрав перчатки, искарябав задубевшие от анестезирующего мороза пальцы, Аслан уселся в сугроб на водительское сиденье, не чувствуя педалей деревянной колодой ступни.
Угрюмо клацал зубами нахохлившийся, продрогший Джамбик.
Изувечив днище машины, пару раз едва не слетев с откоса, каким-то чудом они все же добрались до полустанка, где отвинтили номерные знаки и извлекли из тайников в креслах боевое оружие.
В километре виднелись редкие огоньки искомой деревни.
Налетевшая метель скрыла едва угадываемую тропку, ведущую к далеким покосившимся хатам, и, сбившись с нее, по пояс в снегу, Аслан с Джамбиком побрели, слепо ориентируясь в неприветливом пространстве, на заветные источники электрического света, мутно плавающие в ошалевших глазах.
Они двигались, проваливаясь в какие-то канавы и карабкаясь на их стены, как замерзшие клопы, не ощущая своих закаменевших тел.
У первой хаты остановились, подойдя к окну, всмотрелись в глубь небольшой комнаты, где сидел возле стола с самоваром на табурете какой-то согбенный дедок, попивающий чай с баранками.
– Пошли!
– просипел Джамбик.
Через незапертую входную дверь они проникли в темные сени, вонявшие кислой капустой, и остановились перед дверью, ведущей в комнату, обитую потертым дерматином с выбившейся из его трещин грязной ватой.
Аслан раскрыл дверь и размашисто шагнул в тепло помещения.
И тут же ослепляющий удар в голову откинул его назад, на стоящие на низких полатях ведра, опрокидывая которые он повалился навзничь в растекшуюся на полу лужу…
– Головку-то перед притолокой нагнуть надобно, - спокойно прокомментировал случившееся событие надтреснутый старческий голос.
Отирая с себя льдистую воду, Аслан, вжав голову в плечи и осторожно взирая на потолок, наконец-таки освоил вход в помещение.
– Друга ищем, - сказал, оглядывая углы комнаты.
Беленая громадная печь, две койки, застланные лоскутными одеялами, пожелтевшие фотографии на стенах, старенький телевизор с занавешенным кружевной тряпкой экраном…
– Какого еще друга?
– осведомился дедок, дуя на дымящееся блюдце с желтенькой жидкостью.
– Игорем зовут. Из Москвы. Дом у него тут…
– Хе, - сказал дедок, шмыгнув носом.
– Ну бывает же, а!
– Что… бывает?
– настороженно спросил Джамбик.
– Бык летает, мешок перлит, - ответил дед.
– Он уж тут года три не показывался, Игорь этот. Купил хату сдуру, да и забыл о ней. К тому ж сгорела хата-то. Бродяги в ней какие-то переночевать устроились и запалили по пьяному делу.
Джамбик устало опустился на свободный табурет.
– Переночевать пустишь, отец?
– Гляди-ка, родственник!
– ответил, качнув головой, дедок.
– Мы заплатим.
– Ладно, лезьте на печь, грейтесь. Чай, через сугробы перлись?
– Да дороги же нет!
– произнес Аслан злобно.
– Как нет?
– удивился дед.
– От полустанка-то? Есть дорога. Чистим ее. Не разглядели, видать… А дорога есть.
– И машина проедет?
– Джамбик закашлялся.
– И машина!
– Шайтан!
– скрипнул Аслан крепкими зубами.
Помятые, взъерошенные и угрюмые, они, глотая утром безвкусный пресный чай, рассуждали, как выбираться из мертвой зыби снегов.
Пускаться в обратный путь по рельсам Аслан не желал, убеждая Джамбика сходить к переезду и нанять там трактор, способный проложить в сугробах необходимый для продвижения к цивилизации окоп.
Одолжив у деда вонючие валенки и кургузую солдатскую ушанку, Джамбик, сквернословя, начал собираться в путь.
Тут выяснилось, что вчера на трудной дороге в деревню он где-то выронил пистолет.
Аслан, встревоженный ответственностью перед Исой за утрату боевого оружия, разразился истерическими ругательствами, понимая, что «TTV, отыщись даже в деревне металлоискатель, уже не вернешь: ночная метель загладила все следы.
Джамбик поспешил ретироваться прочь. В своем пижонском пальто, странно сочетавшемся с деревенской обувкой и солдатским головным убором, он смотрелся довольно-таки чудновато.
Глядя ему вслед, Аслан, стучавший кулаком по столу, твердил, выпучив глаза, одно лишь слово: - Мудак! Мудак! Мудак!
Стоя у переезда и вытирая рукавом пальто неуемно текущую из носа жидкость, Джамбик ловил трактор, с удивлением уясняя, что данное гусеничное средство передвижения если и водится на здешних дорогах, то в экземплярах редчайших.
Прошел час, другой, однако трактора на горизонте не обнаруживалось.
Продрогший Джамбик уже подумывал о возвращении назад, редактируя мысленно аргументы в пользу возвращения на БМВ по узкоколейке, но тут в облаке чада возник ширококолесный «кировец» с притороченной к нему бочкой с фекалиями.
– Эй!
– слабо воскликнул простуженным голосом Джамбик, замахав неповинующимися руками.
– Стой, брат!
– Чего?
– высунулась из кабины лунолицая пропитая физиономия.