Канцелярская крыса
Шрифт:
От взгляда этих новых, по-рыбьи ленивых, глаз Герти хотелось спрятаться. Но именно сегодня у такой возможности не было. Сегодня эти глаза были устремлены на него на протяжении многих часов. Возможно, подумал Герти, он будет последним, что этим глазам суждено увидеть.
— Прошу, — Герти водрузил на стойку накрытое серебряной крышкой блюдо. Вышло торжественно, как на званом ужине в дорогом ресторане, где еду разносят вышколенные и опытные официанты, — «Мортэ под соусом пикан».
Бойл впился взглядом в крышку, безотчетно облизывая губы. Язык у него стал с синеватым отливом, узкий и гибкий. Не язык, а какой-то плоский донный червь… Бойл, судя по всему, не замечал происходящих с ним
«Его дни и так сочтены, — подумал Герти, волнуясь, но не спеша снимать крышку с блюда, — Не через неделю, так через две ему пришлось бы переселиться в подвал. Великая рыбная империя Бойла разрушилась, еще не успев вознестись из пены, сломанная его собственной алчностью. Так что в некотором роде я делаю ему услугу. Да, лучше всего думать именно так. Он умрет мыслящим существом, а не бездумной рыбиной, пучащей глаза в крохотной вонючей луже. Так будет лучше. Ему, и всем им».
Кроме Бойла в притоне было еще пятеро, четверо из его обычной свиты и, конечно, Щука. И все они сейчас тоже неотрывно глядели на серебристый купол, широко раскрыв глаза. В этих мерцающих глазах Герти видел самую настоящую алчность. Не рыбью, но вполне человеческую. Никто из них не осмелился сказать и слова, пока Бойл неуклюже повязывал теряющими подвижность пальцами салфетку себе на грудь. Но каждый из них в этот миг способен был на убийство.
— Voi-la! — объявил Герти на французский манер, и снял крышку, — Прошу к столу.
«Фугу», расположившись на самом изящном блюде, ничем не напоминала смертельную ловушку. От нее не веяло опасностью, лишь тонким и удивительно нежным запахом поджаренного мяса в сочетании с ароматом каперсов и шампиньонов. Герти применил все свои способности, чтобы сервировать ее достойным образом и скрыть всякий посторонний запах.
Рыба была разделена на дюжину ломтиков нежно-розового, как кораллы, цвета, и переложена листками свежей зелени. В янтарных озерах соуса плавали крошечные жемчужинки чеснока. Герти и сам с трудом оторвался от этого зрелища. Сложно было поверить, что в этой изысканной красоте спряталась смерть, невидимая и неумолимая, как скрывающийся под поверхностью воды хищник.
— Выглядит прелестно… — пробормотал Бойл, двузубая рыбная вилка в его лапе задрожала, — Значит, это и есть то самое хваленое «Мортэ»?
— Именно оно самое! — заверил Герти, — И смею заверить, венец всей рыбной кухни мира. Блюдо, которое готовят лишь для членов королевских семей, да и то лишь по случаю особенных праздников. Во многих странах мира его рецепт охраняется, как государственная тайна, а повара передают его лишь своим детям. И я с заслуженной гордостью полагаю, что сегодня достиг вершины своего искусства. Ибо нет в мире ничего такого, с чем мог бы сравниться «Мортэ». Люди, отведавшие его, помнили этот вкус до самой смерти, — последняя фраза была чересчур уж опасным каламбуром, и Герти постарался сократить вступление, — Говорят, даже разум на миг меркнет, не в силах вместить в себя подобное блаженство. Итак, прошу.
Бойл не оторвался бы от блюда, даже если бы его плечом возник ангел и возвестил о наступлении Судного Дня. Не в силах больше сдерживаться, он подцепил вилкой ломтик запеченного мяса и потянул его в распахнутый в вожделении рот, из которого свисала нитка мутной слюны.
«Стойте! — едва не вскрикнул Герти, — Не надо! Это яд!»
Но ничего не сделал. Да и не мог сделать, тело бы не подчинилось.
Мгновение, и кусок «фугу» беззвучно нырнул в рот Бойла. Еще одно, и тонкие, по-рыбьи очерченные, губы сомкнулись. Челюсти Бойла очень медленно и осторожно начали двигаться. Глаза мгновенно затуманились, словно кто-то покрыл их изнутри слоем матового лака. Зрачки превратились в равнодушные черные точки. Герти наблюдал за ним, сам внутренне окаменев.
Отравитель. Убийца.
Бойл замер, не успев прожевать до конца кусок. Между его губ высовывалась веточка укропа. Но в этот раз его транс выглядел иначе. В глотке у Бойла стало что-то тихо клокотать, порождая звук вроде того, что бывает, если налить в ракушку воды и легонько ее встряхнуть. Герти знал, что это означает. Яд «фугу» быстро парализовал легкие Бойла. Еще несколько секунд, и сердце его, сократившись, не сможет вернуться в исходное состояние.
Из этого моря Бойл никогда не вернется. Его мертвую опухшую оболочку вышвырнет прибоем на берег, как остов кораблекрушения, душа же отправится в странствия, навеки обрубив связывавшую их нить.
Косяк Бойла молча наблюдал за тем, как медленно цепенеет их патрон. Они ничего не знали про «фугу» и, конечно, никогда не читали Спенсера. В их взглядах можно было прочесть лишь зависть, но никак не страх. Они считали, что всхлипы тела Бойла — признак надвигающегося блаженства. Если так, не стоило их разочаровывать.
— Эй, толстолобики! — Герти отодвинул блюдо с «Мортэ» от Бойла, — Я смотрю, тут еще осталось немного. На ползуба каждому. Патрон ваш плавать будет до самого утра. А блюдо нежное, через пару часов уже выкинуть придется. Не разделить ли?
Никто не спешил сразу согласиться. Головорезы косились друг на друга, хмурились, ворчали, перетаптывались. Они слишком хорошо знали, что такое приказ Бойла, и что значит ослушаться Бойла.
Если бы они были обычными людьми, пусть даже опустившимися, жестокими и грубыми, они бы нашли в себе силы отказаться. Но Герти знал, что людей среди них не так уж и много, а то людское, что осталось и создавало видимость, неумолимо, пусть и медленно, разлагалось.
Рыба не рассуждает, увидев привлекательную наживку. Рыба может быть подозрительной, но в этом случае она лишь будет дольше решаться. И все равно клюнет. Такова уж ее природа.
— А что уж там, — пробормотал Омас, гримасничая, отчего оспяная медуза на его щеке будто затанцевала, — Не торчать же нам тут, как дуракам, до рассвета. Давай, Накер, отрежь по кусочку. Только это… — сухая рука с колючими от чешуи пальцами больно ухватила Герти за ухо, — Чтоб нем был как рыба, ясно, Накер?
— Это само собой, — заверил Герти, — Держите. Вилки дать?..
Если некоторые из косяка Бойла еще колебались, то после этого их выдержка мгновенно рассыпалась, как трухлявые опоры старой пристани. К Герти потянулись руки. Грязные, с начинающими срастаться пальцами, с расплывающимися под кожей татуировками и слезающими ногтями. Герти положил по куску рыбы в каждую руку.
— Только не жадничайте, — предупредил он, когда блюдо опустело, — Понемножку. Вот так, хватит. Рыбка хороша, ее много не надо…
«Фугу» больше не было. Остался лишь впитавший ее сок соус пикан, разлившийся по блюду неаппетитной бледно-розовой лужей. Герти с облегчением отставил блюдо в сторону и украдкой сполоснул заляпанные соусом и рыбьим соком пальцы в загодя поставленной плошке с водой. Яд, которым был пропитан каждый кусочек рыбы, мог оказаться смертельным даже в ничтожной концентрации. Достаточно было, забывшись, облизнуть пальцы, которыми он прикасался к рыбе, и…