Кандидат
Шрифт:
Последние, возможно, придумал мой разум в момент переполнения сомнениями и воспоминаниями. Случившееся я решил записать не то в список самых нелепых интимных событий этого мира, не то в список самых внезапных околоэротических курьёзов. Возникла мысль спросить, насколько часто дама занимается подобным, но ответ спустя минуту последовал сам.
— Ты не подумай, — сказала она, вытирая губы. — Я этим не зарабатываю. Так… для удовольствия. Ну, если денег дашь — не откажусь, конечно.
— Во-первых, спасибо. Во-вторых — ты сама захотела, скажи спасибо, что позволил…
Она вспыхнула.
— Ах, так! Не боишься, что выкинем тебя и твою девку?
—…В третьих, — продолжил я, — Такие вопросы на берегу надо обговаривать. И я за деньги брезгую заниматься. И не стоит мне угрожать. Прошу, не порти и так… сложное впечатление.
— Только по любви, получается? А ежели скажу, что влюбилась в тебя без памяти, как только увидела?
— Не поверю. Прости.
— Что, совсем не понравилось? — насупилась она.
— Почему, было… приятно. Ты красивая, горячая женщина. Губы… приятные. Возможно, просто с заниженной самооценкой.
— Эх, подпоручик… Умные все стали!
Она отвернулась и глядела в окно весь остаток пути. Неужели, я и правда ей понравился? Скорее всего, это было попыткой ухватиться за соломинку. Возможно, чуть я чуть более альтруистом, стоило провести с ней беседу. Сказать, чтобы перестала якшаться с бандюгами, привела себя в порядок, уехала бы куда-нибудь подальше, но опыт показывал, что подобные разговоры бесполезны и вызовут только раздражение.
Спустя пару часов мы остановились и позавтракали все вместе на наружном столике в придорожном кафе норвежской кухни в незнакомом городке на севере Вятской губернии.
— Вкусно! — воскликнула Анука, только что укусив томбургер не самой первой свежести.
Признаться, я был рад такой реакции. Несмотря на небольшую разницу в возрасте, в такие моменты она задевала какие-то отеческие инстинкты — накормить, успокоить, защитить.
— Впервые такое ешь, внуча? — спросил Палыч.
Она сначала взглянула на меня, и, получив кивок, восприняла как разрешение ответить.
— Нет. Ездили… В большой город, — она чуть не сказала «Дальноморск», но сообразила, что точный адрес происхождения лучше не давать. — Два год назад. Больница. Барин приезжал. Потом ели!
Именно тогда у неё произвели измерение процента сечения, понял я.
Я успел прочитать про эту процедуру — раньше, в средние века, измеряли какими-то жуткими методами, делая поверхностные надрезы в разных частях тела, сцеживая кровь и измеряя что-то в её составе при помощи артефактов. Считалось, что таким образом определяется, сколько процентов от толщины туловища занимает некий поток силы, проходящий из центра Земли. Потом признали эту гипотезу ошибочной, однако терминология и примерные коэффициенты для обозначения показателей сенситивности остались, хотя и прыгали от страны к стране на полпроцента. Последние полвека, а то и больше, измеряли вполне медицинским образом, при помощи томографов, энцефалографов и анализа крови. А пару десятилетий назад добавился и новый метод — генетика.
После перекуса я попросил телефон у Веры. Достал бумажку, набрал номер. Трубку, к моему удивлению, подняли.
— Слушаю.
— Это я, Эльдар. Есть срочное дело. Сможешь выехать в Вятку? Сегодня. В течение пары часов.
Пауза.
— Чего не со своего?
— Не веришь, что это я? Да немчура я, немчура. Колун-то свой куда дел?
— Хм. А чего в Вятке делаешь?
— Рабочие вопросы. Возникли проблемы. При встрече всё расскажу и опишу причины. За бензин и прочее заплачу.
— Хорошо. Но я там буду не раньше часу. «Гюнтер» на Волжской, давай там.
На часах было десять, а ехать было часа полтора. Хоть запас времени был приличный, всё равно требовалось спешить. Но для начала я решил уладить некоторые вопросы. Я подозвал Ануку в сторонку.
— Скоро мы пересядем. И сегодня, если всё пойдёт гладко, ты окажешься в новом доме.
— Хорошо, — кивнула она и махнула рукой в сторону машины. — Не нравятся они мне.
— Я знаю, что ты скучаешь о матери. И я постараюсь, чтобы вы воссоединились.
Она покачала головой.
— Я понимай. Мне… меня готовили с детства. Бросить дом. Работать с силой.
— В каком… возрасте это началось? Когда открылись навыки?
— Рано. Совсем маленькая. Сон… я видела цветок. В снегу. Потом смогла делать сон… Другим. Шаман сказать, что надо найти цветок. Потом — десять лет, сбегать из дома. Потом села на Лаптев, потом долго на запад. Я нашла цветок… Люди, сказать, они прийти… Другой род, они разводить оленей. Потом приехать много военные, племя меня спрятать, сказать, что нельзя говорить. Потом — уметь мысли читать, вещи…
Я обдумал сказанное ею. Было не очень понятно, но говорила она уже чуть лучше, чем при первом нашем знакомстве. Видимо, Антонида Антоновна поднатаскала её, пока они плыли до места захвата.
Итак, получалось, что в раннем детстве ей привиделся цветок, или нечто похожее на него. И этот цветок, вероятнее всего, являлся тем самым Первичным источником или месторождением силы — иначе как объяснить столь мощные способности в столь раннем возрасте. И этот цветок, судя по всему, она нашла, по счастливой случайности не выдав себя.
В этом случае отец действительно мог не знать об истинной природе Ануки и планировать её перевозку совсем с другими целями — например, действительно обучить «ценную производственную единицу». Но вполне логично, что слух о северной девочке-«лозе» рано или поздно распространился между племенами, и что её поиском занимались. И, к сожалению, перевозка через океан распространение слуха и раскрытие тайны только ускорила.
— Двигать вещи? Ты и кинетику умеешь?
Анука кивнула.
— Много чего.