Каникулы кота Егора

Наволочкин Николай Дмитриевич

Всякую другую пищу Егор не признавал.

После завтрака младшие хозяева убегали в школу, старшие уходили на работу, а Егор оставался сторожить дом. Но это так только считалось. На самом деле Егор укладывался спать. Но как только у дверей кто-нибудь начинал звякать ключами или стучался, Егор моментально соскакивал с дивана и бежал посмотреть — кто пришел.

В обед, перекусив вместе с хозяевами, Егор забирался на солнечный подоконник и начинал умываться или подолгу смотрел, что делается на улице. Весной и осенью, когда окно еще не открывалось, кто-нибудь подсаживал кота, и он устраивался в открытой форточке.

Жильцы дома хорошо знали Егора. Старшие обязательно показывали на него ребятишкам, и те начинали кричать: “Кис, кис! Иди сюда!”

Егор все слышал, но молчал, поглядывая на двор с высоты. Недолго побродив по квартире, он опять ложился вздремнуть до возвращения старших хозяев с работы.

Сны Егору снились хорошие. Однажды, например, приснилось, что хозяйка открыла банку лосося и все отдала ему и только чуть-чуть — чайную ложечку, своему сыну. Чаще всего Егор видел сон, будто его гладит сам хозяин. Гладит и приговаривает: “Вы посмотрите, что за кот! Это же отличный кот!” А все остальные: и хозяйка, и хозяйкина дочка, и сын, который тоже любил лосося в собственном соку, стоят вокруг и радостно мяукают. Может, Егор и спал так много потому, что ему снились такие отличные сны.

Конечно, гладили Егора не только во сне, и это ему очень нравилось. Правда, он разрешал себя погладить только в комнате хозяина, на коврике под стулом. Когда его гладили там, он от удовольствия кувыркался. Городские бабушкины внуки говорили, что Егор делает “кувырок”.

Кроме “кувырка” умел Егор еще делать “кенгуру”. Когда на улице слышался необычный шум, кот вскакивал на стул, становился на задние лапы и пытался рассмотреть, что же там за окном такое происходит. Дети кричали: “Смотрите! Смотрите! Егор делает “кенгуру”! Ведь правда, чуть-чуть похоже!!” И сразу начинали спорить, можно ли такому способному коту работать в цирке, и будет ли он там получать зарплату.

На улице Егор побывал всего один раз.

Однажды вечером он уселся у двери. Все решили, что кот захотел прогуляться. Немного поспорив, не заблудится ли он, Егора выпустили. Через полчаса в гулком коридоре многоэтажного дома раздалось громкое отчаянное мяуканье. Хозяева Егора всполошились, выбежали за дверь и увидели, что их кот перепутал этаж. Дрожащего кота подобрали вверху у чужих дверей и притащили домой. Голубой бантик на его шее сбился набок, на хвосте висела паутина…

Больше перепуганный гуляка на улицу не просился.

Запомнилось еще одно значительное событие из жизни Егора. Однажды мальчики со двора достали где-то белую мышку. Играли они с ней, может быть, день, может быть, два, а потом мышь им надоела. Тогда они принесли ее в подарок Егору. Один мальчишка даже сочинил по этому поводу такие стихи:

Егор поймал мыша,Дрожите, мыши, ша!

Но со стихами мальчик поторопился. Ловить мышь Егор отказался. Несколько минут сидели друг против Друга белая мышь и Егор. Потом мышке это надоело, она зашевелилась и побежала прямо на кота. Егор скаканул сначала вбок, потом прыгнул на диван. Хозяйкина девочка закричала мальчишкам: “Не пугайте нашего кота!” Те засунули мышку в карман и ушли.

Может, так и прожил бы кот Егор в городской квартире до старости,

видя белый свет только через окно и ни разу не поймав мышь, да тут вся семья решила уехать на лето к самому Тихому океану. Когда уже начали собираться, вдруг вспомнили — а как быть с Егором! С собой его не возьмешь. Оставлять одного нельзя.

Пробовали устроить у знакомых, но когда те узнавали, что коту надо подогревать рыбу, выбирать из нее кости и так далее, то вежливо отказывались. Одни говорили, что у них живут канарейки и даже вид большого черного кота может расшатать им нервы. А с расшатанными нервами канарейки плохо поют. Вторые, немного подумав, вдруг восклицали: “Ах, мы забыли вам сказать! Мы же решили завести большую собаку. Вот такую здоровенную!” — показывали они, встав на цыпочки и высоко подняв руки.

Ну разве можно было оставлять кота один на один со здоровенной собакой! Конечно, нет.

Тогда написали письмо бабушке.

Бабушка жила ни в городе, ни в деревне, а в рабочем поселке. Как и в городе, здесь был завод. Как в деревне — сады, огороды и отделение совхоза.

Бабушка сразу приехала. Она сказала, что Егору у нее будет хорошо. Воздух в поселке чистый — дыши на здоровье. Сад и огород есть — бегай сколько хочешь. А может, и мышей ловить научится!

В тот же день бабушка поехала обратно. Егора она посадила в сумку. На автобусной остановке бабушка сказала:

— Бантик нам ни к чему! Ты ведь кот, а не девочка, — и сняла с шеи у Егора голубой бантик.

Кот обиделся. У кошек, которых он видел из окна во дворе, ни у одной бантика не было, а у него был. От огорчения Егор хотел заорать, но тут подошел автобус. Бабушка подняла сумку над головой, чтобы пассажиры не помяли кота, и пробралась в автобус.

Уселась бабушка у окна, сумку поставила на колени.

Всякие толчки, покачивания, встряхивания, голоса людей перепугали Егора, и он притих. Но автобус тронулся, пассажиры расселись по местам, никто сумку больше не тряс и не толкал, и кот постепенно успокоился.

Пассажиры мирно беседовали:

— Сейчас к бабушке приедем, — говорила молодая мама своей маленькой дочке.

— Молочка напоимся, — отвечала девочка, и Егору тоже захотелось молочка.

Автобус все бежал, сначала по городу, потом мимо полей и лугов. Постепенно все это Егору надоело, а молочка захотелось еще сильней. И он подал голос: сперва потихоньку мяукнул, а потом заорал во всю мочь.

Теперь испугалась бабушка. Вдруг ее вместе с котом попросят выйти из автобуса. Но парни с гитарой, что сидели неподалеку, решили, что кто-то включил транзисторный приемник, и начали притопывать и подвывать. Тот, что держал гитару, ударил по струнам. Пассажиры что-то возмущенно кричали, но разве за такой музыкой что-нибудь разберешь! Кот, услышав этот шум, перепугался и затих.

— Сила! — сказал парень с гитарой, дернув струну в последний раз.

— Вот выдали, а! — поддержал второй.

— Капитально! — заявил третий.

На следующей остановке парни сошли. Их место заняли пожилые женщины. Кот молчал, и бабушка успокоилась. “Как-нибудь доедем”, — подумала она. До поселка оставалось километров пятнадцать. Но на тринадцатом километре Егор снова заорал. Люди послушали немного и стали возмущаться:

— Кто это приемник опять включил! — спросил чистенький седой старичок, похожий на пасечника.