Каникулы на летающем блюдце
Шрифт:
И тут что-то обвилось змеей вокруг коленей Элвина, а когда он повалился лицом вперед, что-то другое обхватило верхнюю часть его тела, прижав локти к бокам. Распылитель выскользнул из его рук.
Он лежал на спине, тяжело дыша. Альфорс и Корс смотрели на него сквозь редеющее облако пыли, все туже затягивая на нем веревку, чтобы обездвижить.
– Ты в порядке, Сефора? – спросил Альфорс.
– Да, в порядке. Дайте взглянуть на него.
Лицо Сефоры появилось из-за пыльной завесы, глаза смотрели на него с холодным любопытством, рыжие волосы касались его щеки, и Элвин закрыл глаза и закричал, и еще раз, и еще.
– Разумеется, все объясняется очень просто, здесь нет ничего сверхъестественного, – заверил Федриса директор Центра по исследованию человека, затем взял с подлокотника бокал сладкого магелланского вина и сделал глоток. – Элвин просто шел по прямой.
Федрис нахмурился. Это был низкорослый мужчина с озабоченным видом, от которого он не смог избавиться даже после самого серьезного курса психоанализа.
– Конечно же, Галактика весьма благодарна вам за поимку Элвина. Мы даже не предполагали, что он добрался до Магеллановых Облаков. Не могу сказать, от каких ужасов мы спаслись…
– Я не заслужил благодарности, – ответил директор. – Простая случайность. Все дело в том, что у Элвина сдали нервы. И вы, несомненно, подготовили почву для этого, намекнув на вмешательство сверхъестественных сил…
– Это были пустые угрозы, порожденные отчаянием, – слегка покраснев, перебил его Федрис.
– И все же они подготовили почву. А потом Элвину дьявольски не повезло – он приземлился в самом центре нашего проекта «Магелланик – сорок семь». Готов признать, этого хватило бы, чтобы испугать кого угодно, – усмехнулся директор.
Федрис поднял голову:
– Что это за проект? Я знаю только, что он довольно-таки секретный.
Директор откинулся на спинку мягкого кресла.
– Научное познание человеческого поведения всегда было сопряжено с чрезвычайными трудностями. Еще в Эпоху рассвета люди пробовали изучить свои общественные проблемы теми же способами, какими изучали физику и химию. Они хотели в точности знать, какие причины приводят к тем или иным результатам. Но всех останавливало одно и то же серьезное препятствие.
Федрис кивнул:
– Отсутствие контрольных групп.
– Именно так, – согласился директор. – Скажем, с крысами все намного проще. Берете пару – или сотню – крысиных семейств с одинаковой наследственностью, помещаете их в одинаковую обстановку. Затем изменяете какой-нибудь фактор для одного семейства и наблюдаете за результатами. Результаты вызывают доверие – другие семейства будут вашей контрольной группой, показывающей, что произошло бы, если бы вы не изменили этот фактор.
Федрис изумленно посмотрел на него:
– Вы хотите сказать…
Директор кивнул:
– На «Магелланике – сорок семь» мы занимаемся тем же самым, но берем не крыс, а людей. Вместо клеток используем расчищенные участки земли диаметром в полмили с совершенно идентичными погодными условиями, рельефом, растительностью и животными – все одинаково до мельчайших деталей. Решеткой служит колючий лес, специально выведенный нашими ботаниками для этой цели. Обитатели клетки – подопытные люди, идентичные близнецы, двойняшки… хотя, пожалуй, правильнее сказать «сотняшки». Одинаковое для всех групп воспитание обеспечивают роботы – няни и наставники, настроенные на выполнение одного и того же неизменного алгоритма. Наше наблюдение, разумеется, остается тайным… и при этом периодическим, что и привело к печальным результатам: Элвин причинил нам серьезный урон, прежде чем мы его поймали. Теперь вы понимаете схему? В колючем лесу, где Элвин совершил аварийную посадку, мы расчистили около ста одинаковых участков, на одном и том же расстоянии друг от друга. Один участок совершенно неотличим от другого, на каждом проживали одна Сефора, одна Тулия, один Альфорс и один Корс. Элвин решил, что двигался по кругу, но на самом деле шел по прямой. Каждый вечер он выходил на новый участок. Каждый раз встречал новую Сефору. Все группы, с которыми он сталкивался, были идентичны, за исключением одного фактора – того, который мы изменяли, – и это приводило его в еще больший ужас. Понимаете, в этих группах мы проводили эксперимент, призванный выявить мотивы человеческого поведения по отношению к незнакомцам. Мы сделали небольшие изменения в обстановке и в программе обучающих роботов. В результате первая группа, которую он встретил, подчинилась чужаку, вторая проявила невероятную агрессивность, третья, напротив, – невероятное дружелюбие, а четвертая – крайнюю подозрительность. Очень плохо, что он не повстречал сперва четвертую группу… хотя, конечно же, они не смогли бы справиться с ним, если бы он не обезумел от ужаса перед сверхъестественным.
Директор допил вино и улыбнулся Федрису:
– Как видите, это все чистейшая случайность. Я сам удивился больше всех, увидев во время очередного наблюдения, как мои «подопытные особи» связали непрошеного гостя. Узнав, что это Элвин, я был так потрясен, что меня можно было сбить с ног одной молекулой.
Федрис удивленно присвистнул.
– Могу только посочувствовать бедняге, – сказал он. – Теперь понимаю, почему ваш проект засекречен.
Директор кивнул:
– Да, многим трудно примириться с мыслью об экспериментах над людьми. Но все же это лучше, чем один глобальный эксперимент над всем человечеством без контрольной группы. И мы заботимся о наших «подопытных особях». Как только эксперименты с одной из групп заканчиваются, мы переселяем ее членов в СОС, после соответствующего обучения.
– И все же… – с сомнением проговорил Федрис.
– Вы считаете, что это немного похоже на идеи Диких?
– Да, немного, – согласился Федрис.
– Иногда я тоже так считаю, – с улыбкой признался директор и налил гостю еще вина.
А тем временем в колючем лесу «Магелланика-47» зеленые побеги сомкнулись над медальоном с белой сферой внутри, заключая всех Диких, кроме Элвина, в крошечную зеленую гробницу.
Лев и ягненок [10]
10
Перевод С. Удалина.
Космический корабль ВСС (выше скорости света) «Крот» прокладывал путь через Угольный Мешок [11] . Лабиринт центральной корабельной оранжереи погрузился во тьму. Для растений, возобновлявших запасы кислорода на «Кроте», наступила ночь. Лампы искусственного солнечного света, которые поддерживали их жизнь, были выключены.
Слабое мерцание пылевой туманности снаружи едва обрисовывало решетку из тонких прутьев, которая усиливала прозрачную круговую стену, и это говорило о приближении к звезде.
11
Угольный Мешок – темная газопылевая туманность в созвездии Южного Креста, приблизительно в 150 парсеках от Солнца.
Из той же пыли или, может быть, из-за пределов пыли пробивалось и другое воздействие, не улавливаемое никакими физическими инструментами, непрерывная пульсация угрозы.
Карл Фридрих – антрополог и второй помощник капитана «Крота» – плыл во влажной темноте оранжереи. Он чувствовал эту угрозу и склонен был доверять своим ощущениям. Он видел слишком много странных вещей на слишком многих странных планетах, чтобы полностью отрицать сверхъестественные явления, хотя люди, причастные к космическим полетам, привыкли отмахиваться от него и пожимать плечами. Что же касается домоседов из Конфедерации цивилизованных планет, запертых в своих крохотных опрятных сферах с машинами, кабинетами и местами для развлечений – и маленькими яркими солнцами в пределах досягаемости, – то они просто не поняли бы, о чем думает Карл. А он не стал бы им рассказывать.