Каникулы строгого режима
Шрифт:
– Я люблю тебя, Сакура…
Нет, Морфей, пожалуйста, не забирай его в своё прекрасное царство снов, пока он не услышит ответа от этой покрасневшей от такого счастья девчонки! Она улыбнулась, снова погладив его по голове, снова поцеловав в губы, так нежно и так аккуратно…
– И я тоже очень люблю тебя… знаешь, я очень давно хотела тебе это сказать…
– Так что же ты молчала? – улыбнулся Учиха, положив голову на её плечо обратно. Теперь можно было спать… и здесь, в её нежных объятьях, так тепло, так хорошо, так уютно и спокойно… такие нежные руки только у неё, такие аккуратные, и такие осторожные, и такие… такие, которые никогда не могут причинить никому боли или сделать что-то плохое… очень красивые. И их хочется целовать, прямо самые кончики тонких пальчиков, прямо эти мягкие подушечки… и вот он поднёс её руку к своим губам за запястье. Её ладошка так умещалась в его руке, что ему невольно стало весело от такого – она маленькая по сравнению с ним. Он поцеловал кончики её пальцев, и мягкие подушечки прошли по его нижней губе, поймав судорожный выдох.
– Можно я всегда буду рядом с тобой? – тихо спросил он, прикрыв глаза. Длинные чёрные ресницы уже задрожали от сна, который медленно смыкал веки и опускался на кончики тех самых ресниц, заставляя их дрожать, словно в немыслимом внутреннем экстазе. «Я действительно хочу всегда быть с тобой. Хочу всегда слышать биение твоего сердца, хочу дышать с тобой одним воздухом, хочу чувствовать то тепло, которое от тебя исходит, хочу чувствовать, что ты рядом, хочу слышать, как ты дышишь, я просто хочу… быть счастливым, Сакура. Если ты хочешь быть рядом со мной всегда, всё это время, то просто ответь мне… ответь, прошу тебя. Даже если я усну, всё равно скажи мне это, я тебя услышу… я почувствую, как ты мне это скажешь… чем угодно, но почувствую. Кожей. Да, моя кожа буквально втянет твои слова в себя… я просто хочу, чтобы ты сказала мне это…» И сквозь сон он тихо услышал от неё:
– Нужно… я хочу, чтобы ты всегда был рядом со мной…
Нет, он уже не поднимет головы для того, чтобы сказать ей что-то в ответ – он уже спал. И он тихо так, совсем еле слышно сопел, наслаждаясь тем, что она гладила его волосы. Он уже не слышал её. Может быть, и слышал, но уже не стал ей отвечать. Он мог только обнимать её, мог только держать её за руку, переплетая её тонкие маленькие пальцы со своими, длинными и тонкими. И почему ей так хорошо с ним? Может, только потому, что он самый любимый на свете? «Просто будь всегда со мной», - подумала Сакура, уже тоже проваливаясь в сон, улыбнувшись и приоткрыв бледно-алые губы, закрыв глаза. Пускай он тоже отдыхает, ведь он так устал за сегодня. Как и она, впрочем…
========== Глава 17 и эпилог ==========
Таким образом прошло вот уже две с лишним недели, все готовились к тому, чтобы уезжать. Особенно больше всех не хотел уезжать Узумаки, который всё это время причитал и говорил, что не хочет домой. То он к детям в корпус ходил посреди ночи, чтобы они его обнимали и утешали, то на крыльцо выйдет, сядет, жалея о том, что он ещё много не сделал. Например, в деревню не сходил яблоки оборвать. Вот об этом Узумаки так жалел, что за столом на обеде сидел и раскачивался, обхватив голову руками. Глаз у него уже давно прошёл, кстати. А ещё он думал о том, что будет, когда они расстанутся с Хинатой. Потому всё время просыпался ночью, говорил ей, что не хочет уезжать, и не спал всю ночь, несмотря на то, что Хината целыми днями из-за него была сонная.
Дети тоже грустили из-за того, что вожатые, которые им так полюбились, скоро уедут. А потому всё время плакали, обнимая их, да ещё и так растроганно, что Учиха один раз тоже прослезился. Уж кого-кого, а этого вообще трудно довести до слёз. Сакура тоже всё это время плакала, грустя из-за того, что она больше не будет видеться с Учихой. Кстати, они только под конец смены уже узнали, что они живут в одном городе. А потому для всех это было таким замечательным явлением, что они едва ли не прыгали от радости. Проще говоря, настроение у всех было хорошим, в принципе, но и плохие моменты тоже проскальзывали. Особенно жалела Цунаде, что она теряет таких замечательных вожатых. А впрочем, раз уж Учиха связался с Сакурой, то она его ещё и не раз увидит. Только уже в Конохе. И, подумав об этом, директриса тут же едва не расплакалась, обхватив голову руками и сказав, что такого, как Учиху, она вообще, наверное, не сможет вынести. В принципе, как говорится, это было бы смешно, если бы не было так грустно.
– Учиха, - начал Наруто, сидя за ужином. Солнце медленно катилось за горизонт, и Саске только наблюдал за ним, чему-то улыбаясь. Наруто тоже широко улыбнулся, глядя на него.
– Ну, - кивнул Саске, обратив взгляд на друга.
– А что будет, когда мы уедем? – как-то даже грустно спросил Узумаки, подперев голову руками и мрачно посмотрев на Саске. Угрюмое настроение у Узумаки до сих пор держалось, а значит в такие дни он был совершенно серьёзен. То есть Узумаки даже никакой шутки выкинуть не мог, даже если очень хотел. И получалось у него всё вяло, так что над ним никто уже даже не смеялся.
– Ничего, - пожал плечами Учиха, вздохнув, - а что в этом такого? Тебе-то чего грустить? Всё равно там будут и Хината, и Сакура, и…
– Да я по детям буду грустить, - выдал Узумаки, откинувшись на спинку стула и скрестив руки на груди. Саске понимающе закивал, покосившись на детей, которые сейчас ужинали и о чём-то оживлённо разговаривали, то и дело смеясь. Улыбнувшись, Учиха перевёл взгляд на Сакуру:
– А ты-то хочешь уезжать?
– Вряд ли, - пожала плечами девушка, - если бы я могла, я бы тут на всё лето осталась и приняла бы и вторую, и третью смену… но Цунаде говорит, что она уже послала за новыми вожатыми в другие университеты.
– Ничего, - отмахнулся Учиха, приобняв девушку за плечи, - мы ещё в следующем году сюда вернёмся…
Через несколько дней лагерь «Сказка» уже провожал вожатых, которые стояли у ворот со своими сумками и ждали автобуса. Цунаде еле-еле сдерживала слёзы, глядя то на одного, то на другого, то оглядывая Шикамару с Темари, то Неджи и Тен-Тен… с детьми они все уже давно простились, и всех детей сегодня тоже заберут из лагеря. Теперь здесь будет пусто. Теперь лагерь будет ждать второй смены в июле. Учиха вообще не знал, как на такое реагировать. Когда он сюда приехал, то ему сразу же хотелось повернуть обратно… а теперь даже как-то пусто стало на душе. И почему всё так? Может, только потому, что он отсюда не хочет уезжать? У Сакуры было примерно то же состояние. И сказать она ничего не могла, ни одного слова из себя выдавить. Обменявшись адресами с Учихой, они зареклись, что увидятся через неделю. Сакура всё это время хотела что-то сказать Учихе, да только в горле встал комок. Даже если они и будут видеться потом, то… то что после этого будет? Может быть, это просто лагерь свёл их вместе, даже если они этого не хотели? Да, скорее всего, так… вспомнив, как она первый раз отреагировала на Учиху, девушка улыбнулась, внезапно подойдя к нему и обняв за талию, уткнувшись носом в грудь. Почему-то именно сейчас не хотелось его отпускать от себя. Да, они сядут в один автобус, да, он увезёт их в один город, но всё равно… в душе при виде этого человека что-то теплилось. Что-то такое, что, кажется, называют любовью. И странно всё это, наверное. Может, даже слишком странно. Всё это время, что она была в лагере, она бы никогда не подумала, что сможет полюбить этого человека так сильно, что его не захочется отпускать от себя. Наверное, он чувствовал что-то похожее. А может быть, даже сильнее.
– Ну, - начала Цунаде, утерев слёзы белым платком и сразу же спрятав его в карман своей лёгкой кофты, - что же теперь, автобус вон уже едет…
– Тогда стоит попрощаться, - сделал вывод Узумаки, улыбнувшись и со всей своей искренностью обняв директрису. Она только посмеялась, густо покраснев, а остальные тоже подошли к ней. Кто-то просто официально пожал руку, а кто-то и обнял точно так же, как и Узумаки. За всё это время ей казалось, что они стали ей как дети.
– Надеюсь, я вас ещё увижу через год, - довольно грозно начала Цунаде, уперев руки в бока. Все лишь улыбнулись. Автобус действительно подъехал, и вожатые направились к нему, - потому что таких вожатых у нас ещё не было никогда.
– Не переживайте! – прокричал Узумаки, залезая в автобус и улыбнувшись, помахав ей широкой ладонью, - у вас ещё вторая смена впереди, лучше нас ещё народ приедет!
– Да нет уж, - пробормотала Цунаде, - лучше вас, наверное, всё равно никого не будет…
И вот они уже сели в автобус, помахав директрисе рукой на прощание. Она махнула им ладонью и сразу же отвернулась, принявшись вытирать невольно бегущие по покрасневшим щекам слёзы. Автобус тронулся, а вместе с автобусом поехали и они… и всё же Цунаде-сама надеялась, что в следующем году они обязательно приедут. Она просто в это верила. Все они такие хорошие, что отпускать их даже не хотелось. В последние дни они вообще как можно лучше справлялись со своей работой… и всё было бы хорошо, если бы сейчас автобус не повёз их обратно в Коноху.