Каникулы в Чернолесье
Шрифт:
Столько энергичных слов я не слышал даже от невоздержанного на язык Карла. Бортпроводница не понимала ничего, но и у нее горели уши. И тут из кабины выглянул второй пилот, после чего беседа вынужденно сбавила градус.
Оба пассажира тяжело поднялись со своих мест. Оба они были в дорогих льняных костюмах, но с расстегнутыми рубашками, под которыми виднелись золотые цепи. Отстранив бортпроводницу, эти двое двинулись в сторону второго салона. Возможно, они рассчитывали найти в самолете вагон-ресторан. В пути их так штормило,
Индиец, что пилил какие-то программы на своем лэптопе поглядел на них немного дольше, чем следовало. Его умное лицо исказило брезгливое выражение, за что он тут же и пострадал. Один из русских взял его ноутбук, раскрыл пошире и с размаху опустил ему на голову, чтобы было похоже на двускатную крышу домика, как у деда в Чернолесье. Я растерянно оглянулся: на помощь парню никто не спешил.
– Под крышей до-ома твоего, – фальшиво пропел русский мужик.
Парень побледнел и кое-как подхватил свой ноутбук, а эти двое потащились дальше. Я заметил, что второй снимает все происходящее на смартфон в золотом корпусе.
Первый тоже это увидел. Состроил радостную рожу и помахал рукой в камеру.
– Мы все спешим за чудесами, – снова запел он, но закончить мысль у него не вышло. Зато он громко икнул.
Пройдя еще пару рядов, искатели приключений успели пофлиртовать с какой-то иностранкой, которая закудахтала на них, как курица, и они от нее отстали. Потому что их внимание привлекла одинокая лампочка, которая освещала мою кузину Веронику. Она все еще выглядела возмущенной и поэтому (мне неловко об этом говорить) очень красивой.
– Оп-па, – сказал первый второму. – Глянь, какая телочка. Снимаем?
Вероника очень разозлилась.
– Отойдите от меня, – сказала она. – Я сейчас вызову полицию.
– Давай, вызывай, – разрешил первый. – Телефон ноль два.
Он растопырил короткие пальцы и погладил ее по жестким волосам. У него это получилось реальнее, чем у меня. Вероника побледнела от злости и прошептала пару слов, понятных каждому русскому.
– Смотри, какая дерзкая, – сказал пассажир. – Шурик, ты фиксируешь? Давай крупный план. Девушка, как вас зовут? Меня Алексей.
– Леха, может, ну ее на… – зашептал тот, что с телефоном. – Смотри, она вообще под мальчишку стрижется.
– А вот это мы не одобряем, – недобро засмеялся этот Леха. – Мы не по этой части. Давай проверим: так-то вроде бы девка?
После некоторых его действий, которые мне были не видны, Вероника все-таки изловчилась и втащила ему локтем пониже живота. Он взвыл, отступил на шаг, а потом примерился и ударил ее ладонью по лицу так, что она с размаху вписалась затылком в подголовник. Из ее носа сразу пошла кровь, из глаз брызнули слезы.
Мне неприятно об этом говорить, но всего лишь несколько голов повернулось в нашу
– Не понял, – сказал первый. – Че за пацан?
– Сейчас поймешь, – ответил я. Сконцентрировал силу в своих руках и на малое время включил гиперскорость. Мой кулак приобрел нешуточную массу и колоссальное ускорение. И этот кулак не промахнулся.
От удара в челюсть жирный гад в пиджаке кратковременно взлетел на воздух, будто его снесло снарядом. Он пролетел шагов двадцать, пока не врезался с жутким грохотом в противоположный ряд кресел, как раз под ноги индусу. Там он лег неподвижно вниз лицом.
Второй остался стоять. По инерции он все еще снимал свой фильм. Я выключил гиперрежим и снова стал отчетливо виден. Тогда он выронил золотой телефон и попятился.
– Ну все, начальник, – забормотал он. – Я походу все понял. Я ушел.
Но уйти просто так не удалось и ему. Легкий толчок в грудь – и этот Шурик унесся в противоположную сторону, к туалетам, где и приземлился, заблокировав.
Я готов был кричать от восторга. Я больше не был беспомощным. Теперь, когда я мог владеть энергией, у меня получалось абсолютно все.
Не получилось только одно. Скрыться из видимости вовремя.
– Сергей? – спросила Вероника, глядя на меня сквозь пальцы, все это время она закрывала лицо руками, и по рукам текла кровь. – Сергей? Это… ты?
– Прости меня, – сказал я. – Я не успел.
Она отняла одну руку от лица, и я увидел, что ее красивый нос весь распух, и алая кровь течет по щекам и по шее. Еще никогда в жизни я ее не жалел, но сегодня был именно тот день. Не вполне соображая, что надо делать, я взял ее руку в свою. И прислушался к ее пульсу.
Это было похоже на слабый удар током. Я мог считывать ее данные. Я уже рассказывал, на что это похоже. Но здесь это было ни на что не похоже. Вероника была девчонкой, и она была близкой мне по крови (не зря же так говорят: по крови?), и во всем этом заключалась какая-то запретная тайна, которую, наверное, мне нельзя было раскрывать до конца. Я и не стал. Просто попробовал пофиксить битые коды в ее системе.
Да, и еще кое-что. Я узнал о ней все, что хотел, хотя и не мог еще расшифровать. Хотя… почему же не мог. Кое-что мог.
Когда я оставил ее руку, прошло всего лишь несколько человеческих секунд. Она смотрела на меня и все еще не понимала. Кровь перестала течь, и только слезы все еще лились ручьем.
Я улыбнулся. Вынул из кармашка на спинке переднего кресла чистую салфетку. Утер ей нос.
– Счастливого полета, – сказал я. – А твой новый парень все равно тебя не любит. Зря ты с ним вчера так долго прощалась. Он тебе даже не напишет. Сказать, почему?