Каникулы вне закона
Шрифт:
— Вы были великолепны… И все-таки чинзано. Я мечтаю о глотке уже часа три. Это невыносимое испытание, поверьте. Может быть, затем — да…
— Я видела вас с компаньоном. Я танцевала для вас.
— А для кого бы вам ещё это делать? Зал пустовал…
Из полумрака донеслось грохотание кусочков льда в шейкере. Готовилась «Княгиня Суворова». Господи, да дадут мне сегодня, наконец, то, что мне действительно хочется!
— Вы не желаете присесть рядом? — спросил я приторно, пытаясь сдвинуть к ней табурет, который
Свет падал на мощные бедра и туфли, поставленные на подножку табурета, я думаю, сорок третьего размера, не меньше. И она курила, кто бы мог подумать, трубку. Прямую, изящную, затянутую в замшу, с длинным чубуком и серебряной крышечкой в дырках. Коктейлем она запивала дым.
Чинзано оказалось безупречным.
— Ибраев просил помочь вам, — сказала женщина-вамп.
— Выпить кровь из кого?
— Из Притулина… И его шефа. Разве не ясно?
— Теперь ясно, мадам, — сказал я. — Вы обознались. Я говорю об этом с сожалением, поскольку вы — прекрасны. Но кто такой этот баловень судьбы и женщин Ибраев?
— Вы не Шемякин?
Я второй раз сполз с табуретки.
Ее плечо на манер эполета украшала витая из шелка роза, из-под которой свисала аксельбантом нитка крупного жемчуга.
— Нет, — сказал я, — не Шемякин. Разрешите представиться. Я — Фима, Фима из Петербурга.
Если за ошибочную наводку она двинет в сердцах одного из ибраевских орлов, приехавших вслед за мной на «шестерке», подумал я, вражеские ряды поредеют на длительный срок. Предплечье женщины-вамп под шелковой розой выглядело шире моей ляжки.
— Как бы там ни было, вы позволите заплатить за ваш коктейль? спросил я приторно.
Она кивнула, встала из-за стойки — я опять увидел только декольте — и пошла к выходу из игрального зала. Юбка колоколом выше колен, стройные сильные ноги, прямая линия плеч, над копной волос, возможно и надставленных, боком сидела войлочная, стилизованная под степную шляпа с завернутыми вверх полями.
Господи, подумал я, ведь я её не узнаю, если встречу на улице. Хотя, конечно, не так уж много местных леди вышагивают по Казахстану, попыхивая трубкой с высоты двухметрового роста.
Я сеял панику в чужих рядах. Но проникался, выходит, ею и сам. Однако отступать было поздно.
Расплатившись, я неторопливо потащился в огромный, словно аэропорт, вестибюль «Паласа», воображая от скуки, что «шкурой чувствую» на себе влюбленный и тяжелый, как неумолимый рок, взгляд женщины-вамп. В зеркальном панно перед гардеробной я приметил, что она действительно следит за мной из глубокого кресла кремовой кожи возле белого рояля, неизвестно зачем поставленного в застуженном холле. Кажется, она негодовала.
Промороженные улицы Астаны ночью романтически пустынны, но, сделав несколько десятков шагов, я, окоченев, вернулся к «Паласу» и сел к леваку-таксисту
«Шестерка» вырулила следом и по-прежнему без огней. Можно было ехать и так. Безлюдный центр казахстанской столицы переливался неоновыми огнями, словно Лас-Вегас.
Я велел покатать себя по городу, из конца в конец и так быстро, как только водитель мог. Во-первых, следовало изучить Астану. Я ведь её не знал, за исключением административного пустыря, иначе и не скажешь про площадь, уставленную по периметру управленческими дворцами, а также набережной возле «Титаника» и прилегающих к гостинице «Турист» улиц. Во-вторых, в мои расчеты входила попытка потрепать ибраевскую «наружку», если уж я принялся, как говорится, лохматить спецслужбы нынешней ночью. Начало положено: отказался от контакта в «Паласе», мечусь на такси по улицам…
Возле моста через Ишим по дороге в аэропорт я вышел из машины и погулял под гигантской аркой из скрещенных сабель, покружил вокруг зеленоватого постамента, на котором скалилась, поджав кошачью лапу, подсвеченная прожектором гранитная пантера с жирным хвостом. Улучив момент, втиснулся между постаментом и парапетом моста, постоял, затаившись, и вернулся к такси. Затем попросил показать столичный университет, набережную возле катка, остатки бывшего Целинограда, здание компании «Казах Ойл», православную церковь, дом российского посольства и ещё прогулялся, на этот раз вдоль ограды новой мечети напротив пустынного замусоренного рынка.
Хвост носился теперь с включенными фарами и напряженно трудился контактно, в пределах видимости. Довольство рулившего казаха, я приметил, испарялось. Предвкушение заработка отравляло предчувствие допроса ореликов из вазовской «шестерки». Тертый ночник знал, кто какие номера имеет в городе.
Шел третий час утра.
Представление об Астане я получил.
— Двигай теперь к отелю «Сункар», — приказал я водителю.
— И там расстанемся, — сказал он. — Мне домой пора, да и заправляться…
— Если есть свободные номера, расстанемся, — сказал я с расчетом на передачу моих слов ибраевским ореликам. — И считай, что на датчик топлива я не смотрел и про бензин поверил…
Овальный холл «Сункара» орошал уныло журчавший меж искусственных бамбучин и пластиковой травы арык с настоящей водой. Центр занимал круглый диван, на котором спали, свесив стриженые головы вбок и раскорячив ноги в армейских ботинках, двое в сером камуфляже. Свет в баре не горел. На стойке настольная лампа высвечивала мраморную дощечку с надписью «Извините, до утра свободных номеров нет».