Каньон Тираннозавра
Шрифт:
По въезду для служебных машин Мелоди прошла к входу, предназначенному только для персонала, посмотрела на часы. Без четверти восемь. Во время работы над диссертацией Мелоди пришлось провести не одну бессонную ночь, и такое состояние было ей не в новинку. Однако на сей раз все ощущалось как-то по-другому. Голова работала ясно и четко – тут срабатывало нечто большее, чем просто способность здраво рассуждать при любых обстоятельствах. У входа, открытого по ночам, Мелоди нажала кнопку звонка и вставила свой пропуск в картоприемник.
Мелоди миновала круглое центральное помещение и пошла прямо, через анфиладу огромных выставочных залов. Идя
Мелоди, как обычно, прошла коротким путем через образовательный центр, с помощью своего пропуска вызвала лифт, дождалась, пока он подъехал, лязгая и скрипя, и отправилась в подвал.
Двери лифта раскрылись, Мелоди вышла в подвальный коридор. Здесь, в чреве музея, царили тишина и безмолвие, все было как всегда – точно в пещере, и у Мелоди мороз проходил по коже каждый раз, когда она сюда спускалась. В неподвижном воздухе постоянно ощущался едва заметный запах тления.
Мелоди заторопилась к минералогической лаборатории, одну за другой минуя двери хранилища окаменел остей: вот динозавры триасового периода, вот – юрского, мелового, здесь олигоценовые млекопитающие, там – эоценовые – она будто перемещалась по эволюционной лестнице. Еще один поворот, и Мелоди оказалась в холле, откуда слабо поблескивающие двери из нержавеющей стали вели в разные лаборатории: маммологическую, герпетологическую, энтомологическую. Она подошла к двери с табличкой «Минералогическая лаборатория», отперла ее своим ключом, толкнула и, шаря по стене, стала искать выключатель. Зажглись лампы дневного света.
Мелоди остановилась. За стеллажами с окаменелостями она увидела, что Корвус уже здесь, спит перед стереомикроскопом, а рядом стоит его плоский кожаный чемоданчик. Что тут понадобилось доктору? Однако ответ на этот вопрос возник у Мелоди почти сразу: он пришел рано, поскольку хотел сам проверить результаты ее работы. Потому и выбрал такое время.
Мелоди робко шагнула внутрь, кашлянула. Корвус не пошевелился.
– Доктор Корвус? – Она двинулась вперед уже увереннее. Корвус уснул прямо за столом, положив голову на согнутую руку. Мелоди на цыпочках подошла ближе. Видимо, перед тем как заснуть, он рассматривал под стереомикроскопом образец – трилобита.
– Доктор Корвус?
Ответа не было. Мелоди приблизилась к столу и слегка встревожилась: вдруг у него случился сердечный приступ? Маловероятно. Для этого Корвус чересчур молод.
– Доктор Корвус? – прошептала Мелоди, не в силах заговорить громче. Она обошла вокруг стола и, наклонившись, заглянула Корвусу в лицо. Невольно ахнув, Мелоди отпрянула, зажав рот рукой.
Широко открытые глаза доктора смотрели в одну точку и были подернуты пленкой.
У Корвуса в самом деле случился сердечный приступ. Мелоди неловко отступила назад еще на шаг. Она понимала, что должна протянуть руку и пощупать ему пульс, что нужно действовать, делать искусственное дыхание изо рта в рот... Однако необходимость прикоснуться к Корвусу вызывала отвращение. Эти его глаза... Он мертв, сомневаться не приходится. Мелоди снова отступила, протянула руку, сняла телефонную трубку – и застыла.
Что-то тут было не так. Мелоди во все глаза смотрела на мертвого смотрителя, прислонившегося к микроскопу: голова доктора лежала на согнутой руке, словно он утомился, прилег и заснул. От ощущения «что-то не так» у Мелоди мурашки ползли по спине. В чем же дело? И вдруг ее осенило: Корвус изучал трилобит!
Она взяла образец в руки, пристально рассмотрела. Обыкновенный кайнозойский трилобит, такие продаются по нескольку баксов за штуку в любом магазине, торгующем окаменелостями. В музее их, наверное, миллион. Корвус недавно узнал о самом грандиозном палеонтологическом открытии века и вдруг ни с того ни с сего решил рассмотреть обычного трилобита?
Ну уж нет!
На Мелоди нахлынул ужас. Она прошла к своему шкафчику с образцами, установила нужную комбинацию цифр на замке, рывком распахнула дверцу.
Компакт-диски и срезы образца, которые она убрала туда в полночь, исчезли.
Мелоди огляделась, заметила чемоданчик Корвуса. Вытащила его из-под безвольно повисшей руки доктора, положила на стол, расстегнула, перебрала содержимое.
Ничего.
Все сведения о динозавре пропали. Исчезли все ее диски, все фрагменты образца. Как будто их никогда не существовало. Тут Мелоди припомнила еще одну маленькую деталь: когда она вошла, свет в лаборатории не горел. Если Корвус заснул за работой, кто же тогда выключил свет?
Нет, это не сердечный приступ.
Внутри у Мелоди все похолодело. Кто бы ни убил Корвуса, они ведь могут прийти и за ней. В данной ситуации нужно действовать очень, очень осторожно.
По внутреннему телефону Мелоди позвонила охранникам. Ответил чей-то ленивый голос.
– Говорит доктор Крукшенк из минералогической лаборатории. Я только что пришла и обнаружила доктора Айэна Корвуса здесь, в лаборатории. Он мертв.
И через несколько секунд, отвечая на неизбежный вопрос, Мелоди очень спокойно произнесла:
– Судя по всему, у него случился сердечный приступ.
5
Лейтенант Уиллер стоял у входа в глинобитную палату прений и смотрел, как восходит солнце, освещая крутые холмы над рекой. Из церкви, расположенной позади палаты, плыли звуки песнопений, то нарастая, то замирая в сухом воздухе пустыни.
Уиллер отшвырнул окурок предпоследней сигареты, раздавил его и, откашлявшись, смачно сплюнул в сторону. Форд не вернулся, и о Бродбенте ни слуху ни духу. Эрнандес сидел внизу, в машине, он в последний раз выходил на связь с полицейским управлением. В Санта-Фе на полицейском вертодроме уже ждал вертолет, прибывший из Альбукерке и готовый к отправлению, а воздушное пространство по-прежнему оставалось закрытым, и никто ни словом не обмолвился, когда же его в конце концов откроют.
Уиллер увидел, как Эрнандес, пригнувшись, вылез из машины, услышат, как хлопнула дверца. Через несколько минут помощник, пыхтя, поднялся по тропинке. Поймал взгляд Уиллера и покачал головой:
– Ни черта.
– Что-нибудь насчет Бродбента или машины?
– Ничего. Как сквозь землю провалились.
Уиллер выругался.
– Больше нам здесь делать нечего. Начнем прочесывать лесные дороги, которые отходят от 84-го шоссе.
– Ладно.
Уиллер бросил последний взгляд на церковь. Сколько же времени они тут потратили! Когда Форд вернется, детектив за шиворот притащит этого якобы монаха в город и выяснит, какого черта он делал среди Высоких Плоскогорий. А когда объявится Бродбент, о, тогда детектив с удовольствием посмотрит, как ветеринару-миллионеру понравится делить подвальную камеру со всяким сбродом и жрать на обед жареные кукурузные початки.