Кант
Шрифт:
Угнетение всегда чревато восстанием. Кант обращает свой взор на Восток, в сторону гигантской империи, где народ лишен элементарных прав, и задается вопросом, «не предстоит ли нам еще одна революция, которую осуществит славянское племя».
Кант – решительный противник тирании. Он лишь опасается, что применение насилия в борьбе с ней расшатает правосознание и приведет к еще худшей тирании. Деспот должен быть низложен, но только легальными средствами. Народ «имеет свои неотъемлемые права по отношению к главе государства, хотя они не могут быть принудительными правами». Что это за «непринудительные» права? Свобода критики в первую очередь. «Гражданин государства,
Наказывать главу государства нельзя, «можно лишь уйти из-под его власти». Как и куда, Кант не объясняет, но смысл его рассуждений ясен: общественное мнение вправе отказать в поддержке тирану; поставленный в условия моральной изоляции и опасаясь стихийного мятежа, он вынужден будет внять голосу народа, соблюдать существующие законы или реформировать их, если они нуждаются в исправлении. От недовольных требуется выдержка. Нетерпение неуместно.
Среди просветителей, современников Канта, имели хождение своего рода анархистские концепции. Его оппонент Гердер расточал гневные филиппики против государства, называл его машиной, которую со временем придется сломать. Кант понимает, что без государства нельзя, он видит в нем не механизм, а организм, некое целое. «Каждое звено в таком целом должно, конечно, быть не только средством, но также и целью». Механическое вмешательство в жизнь органического целого недопустимо. Только постепенное совершенствование – путь общественного прогресса.
А улучшение законов – главный его признак. Обоснованию тезиса, что в области законодательства есть свой прогресс, посвящена центральная часть «Спора факультетов». Мы уже приводили содержащуюся в ней восторженную оценку французской революции. Такие события, говорит Кант далее, в мировой истории не забываются, ибо они открывают в человеческом роде наклонность и способность к совершенствованию; это торжество идеи права и, по сути дела, феномен не революции, а эволюции естественно-правового строя.
(После центральной, патетической следует часть ироническая, причем Кант иронизирует над идеей прогресса, то есть над собственными убеждениями. Если при изложении взглядов на религию Кант использовал иронию в целях маскировки, то теперь он прибегает к ней с иными намерениями: задача состоит не в том, чтоб отвлечь внимание, а чтобы привлечь его. Прием не новый, им пользовался Вольтер и многие другие до него.)
Рассуждения о прогрессе в «Споре факультетов» завершаются анекдотом. Одного больного врач обнадеживал тем, что все время находил симптомы выздоровления. То хвалил его пульс, то – стул, то уверял, что потливость свидетельствует об улучшении. Когда больного спросили, как он себя чувствует, бедняга ответил: «Умираю от непрерывного улучшения».
Шутка обогнала время. Есть в ней явное предостережение прогрессу, который чреват губительными последствиями. Видел ли их Кант, предчувствовал ли? Скорее всего да, ибо за этой шуткой следует другая, которая называет предмет опасений – войну. Спор с юридическим факультетом венчает цитата из Юма: «Когда я смотрю на сражающиеся народы, я думаю о двух пьяницах, которые дерутся в лавке фарфоровых изделий: им не только придется лечить свои увечья, но и оплатить причиненные убытки».
Идея вечного мира – завершающее звено философии Канта. Что бы и где бы ни писал Кант об обществе, его рассуждения неизбежно заканчиваются
«Метафизика нравов» не составляет исключения. По сравнению с трактатом «К вечному миру» здесь, правда, есть одна существенная поправка. Там речь шла о всеобщем мире как цели «практически достижимой». Здесь Кант более реалистически смотрит на вещи. «Вечный мир (конечная цель всего международного права) есть, разумеется, неосуществимая идея. Но политические принципы, устремленные на то, чтобы вступать в такие международные связи, которые служили бы постоянному приближению к состоянию вечного мира, вполне осуществимы». Альтернатива всеобщего мира путем договора, мы помним, – вечный покой на кладбище человечества, «противоестественный конец всего сущего». Поэтому, как ни утопичен вечный мир, стремление к нему – императив внешней политики. Императив надежды.
«Метафизика нравов» появилась в 1797 году. Вслед за ней последовал «Спор факультетов» – работа, которую мы уже трижды упоминали. Только что в связи с проблемой улучшения законов («Спор философского факультета с юридическим»), до этого, когда речь шла о столкновении Канта с прусской цензурой («Спор философского факультета с богословским»), и в четвертой главе при рассмотрении кантовской «системы здоровья» («Спор философского факультета с медицинским»). «Спор факультетов» – книга, написанная во славу разума. Три, казалось бы, самостоятельных, возникших в разное время эссе объединяет одна идея: интеллект и воля человека всесильны, они могут направить общество по пути прогресса, могут одолеть предрассудки и мракобесие, могут управлять физическими процессами организма.
Последнее обстоятельство с годами все больше привлекало его внимание. Врачи знали об интересе (далеко не любительском) Канта к медицине и обращались к нему за советом. Известный анатом Земмеринг прислал ему свою рукопись «Об органе души». Кант ответил обстоятельным письмом, которое затем было напечатано в виде приложения к работе Земмеринга. Кант отстаивал свою давнюю мысль о том, что механических закономерностей недостаточно для понимания деятельности организма и, в частности, нервной системы. Но есть здесь и нечто новое – стремление объяснить жизнь естественным образом. Происходящие в мозгу процессы Кант предлагает рассматривать с точки зрения химического взаимодействия.
От знаменитого врача Хуфсланда пришла книга «Макробиотика, или Искусство продлить свою жизнь». Кант ответил статьей «О способности духа господствовать над болезненными ощущениями», завершавшей «Спор факультетов».
Дух Канта долго господствовал над его телом. Но всему приходит конец. Кант не был болен, а силы убывали. Он постепенно сокращал объем своих учебных занятий, заканчивал зимний семестр не в апреле, а в феврале. Последняя лекция (по логике) была прочитана 23 июля 1796 года. Потом еще три семестра он объявлял лекционные курсы, но с оговоркой: «если позволит состояние здоровья». Здоровье не позволяло, лекции отменялись.
За годы работы в университете Кант прочитал 268 лекционных курсов; в том числе логику 54 раза, метафизику – 49, физическую географию – 46, этику – 28, антропологию – 24, теоретическую физику – 20, математику – 16, право – 12, энциклопедию философских наук – 11, педагогику – 4, механику – 2, минералогию – 1, теологию – 1. И вот теперь его голос на кафедре умолк. Студентам хотелось чествовать прославленного профессора, но «круглой» даты поблизости не предвиделось: преподавать Кант начал в 1755 году. А прощаться было рано: уходить в отставку он не собирался.