Капа

Андреева Софья

— Из воды.

— Я тоже хочу, — подсел к бабе Тоне Сема с другого бока.

— Чего же ты хочешь? — спросила его бабушка.

— Что бы меня погладили.

— И я хочу! — подставил Феня свою голову под бабушкину руку.

— Милые вы мои! — прижала их всех сразу к своей груди бабушка.

Пригладив их, она услышала:

— Я тоже хочу.

— Сколько же тут вас? — завертела головой баба Тоня.

— Нас? Нас много, а если быть точнее, то я одна такая. — Скромно потупив глазки, произнесла рыбка, выглянув из аквариума.

Взяв

всех троих на руки Бабушка подошла к аквариуму, и нежно погладила золотую рыбку, засунув руку в аквариум.

Рыбка закатив глаза, чуть не мурлыкнула от удовольствия. Она бы обязательно это сделала, если бы только умела.

— Давайте пить чай, — предложила баба Тоня. — Я вам сейчас таких пирогов напеку, пальчики оближите!

Затем, посмотрев на Сему и Зарю, с улыбкой добавила:

— Щупальца и плавники тоже.

Глава тринадцатая

Выходной

Когда баба Тоня ушла на кухню, Феня стал собирать школьный портфель.

— Ты куда? — встрепенулась Капа. — А как же чай?

— Некогда, — натягивая куртку, сказал Феня. — Если я буду пить чай, то могу опоздать в школу. Мне кажется, что я уже целую вечность не был в своем классе. Даже успел немного соскучиться. А чай попейте без меня. Мою чашку чая вместо меня можешь выпить ты.

Капа, устроившись на подоконнике, грустным взглядом проводила Феню, который пересек двор и скрылся в арке дома. Затем она стала наблюдать за стаей воробьев, мечущихся с ветки на ветку. Один серый воробей, нахохлившись и напыжившись, отчаянно пытался привлечь внимание одной воробьихи. Крутясь перед ней в каком-то немыслимом птичьем танце, воробей громко чирикал что-то на своем воробьином языке. Наверное, это была серенада, посвященная им своей избраннице.

— Вот и я, так же! И так и этак, — примостившись рядом с Капой, грустно промолвил осьминог.

— Что? Ты о чем это? — с трудом отвлекшись от каких-то своих мыслей, недовольно переспросила Капа.

— Не о чем, а о ком. О тебе, конечно, — буркнул Сема, и немного подумав добавил, — и о себе тоже. Стараюсь тут перед тобой, воробышком чирикаю. А ты?

— Ты опять начинаешь?! — укоризненно сказала осьминогу Капа. — Как ты не поймешь, что мы с тобой совершенно разные.

— Я без тебя не могу жить, — грустно произнес в ответ Сема.

Капа, что-то разглядывая в окне, упорно молчала.

— Что? Опять поссорились? — спросил Феня, заходя в комнату.

— Ты уже вернулся? Сейчас в школе так быстро учат? — удивленно спросила его Капа.

Феня, вздохнув, ответил:

— Я совсем забыл, что сегодня воскресенье.

— Ну и что? — не унималась Капа.

— Как это что? Сегодня воскресенье, значит выходной.

— А что такое выходной? — заинтересовалась она.

— Это такой день, когда никто, ничего не делает.

— Ага, — сообразил Сема. — Это значит лентяйничают.

— Но ведь это же, наверное, так скучно! — протянула Капа.

— Мне

на выходные никогда не бывает скучно, — заметил Феня. — Я смотрю мультфильмы, и…и… — и Феня удивленно замолчал. На самом деле, чем он обычно занимался в вы-ходные?

— Фенечка, а ты куда это собрался? — войдя в комнату и увидев куртку на мальчике, поинтересовалась баба Тоня. — Подожди, не уходи, давай сначала чайку попьем. Приглашай своих иностранцев.

Сняв куртку и помыв руки, Феня сел за кухонный стол, на котором стоял аккуратно сервированный чайный сервиз. Сема с Капой уже во всю спорили кому сесть поближе к пирогам.

Баба Тоня разливала чай, вспоминая старые времена:

— Раньше бывало на день рождения торт ставили со свечами. Торты были вкусные, сладкие, а теперь одна зубная боль. Свечки вот, тоже стали делать совсем негодные. Пока послед-нюю зажжешь, первая уже сгорела. Да и жаркие больно, того и гляди, пирог расплавят. У меня подруга в прошлом году от этих свечек в обморок от жары упала. Не могут сейчас нормальные свечки делать.

Поочередно отпивая чай от каждой из двенадцати чашек, Капа важно кивала в знак согласия с бабушкой.

— Передайте мне конфеты, пожалуйста, — попросила она Феню.

— Сколько тебе? — спросил Феня.

— Да немного. Одну мне, другую — Капе, еще одну — твоей подруге, еще одну — возлюбленной осьминога Семы. Итого получается пять конфет.

— Я насчитал четыре, — поправил ее Феня.

— А ты забыл про подругу Зари, да еще про хорошую знакомую бабы Тони. И вообще, что это за нескромный вопрос такой, «сколько»? Воспитанный человек должен подать сразу всю вазочку с конфетами.

Вдруг в прихожей зазвонил телефон. Баба Тоня, шаркая стоптанными тапочками и что-то ворча под нос, медленно поплелась к нему.

— Алло, — протянула она в трубку. — Какой доктор? Когда приезжали? Сегодня? Ах да, я совсем забыла.

— А я вот, представьте, не забыл, — ответил на том конце провода голос Фень Феневича. — Меня, простите, впервые в жизни таким чаем угощают, доброжелательно мурлыкал он в трубку. — Моя жена не могла готовить мне такой восхитительный чай.

— Очень рада. Как ваше самочувствие?

— Не помню…Но, понимаете, она постоянно мне изменяет! — со вздохом признался доктор.

— Очень сожалею, передайте ей от меня привет, — ответила ему баба Тоня.

— Кому?

— Вашей жене, разумеется.

— Но, простите, я вдовец.

— Но кто же в таком случае вам изменяет? — ошарашено спросила баба Тоня.

— Боже упаси! Это мне память изменяет. А можно я еще раз приду к вам на чай? Ваш чай — это единственное, что я никак не могу забыть. Заодно ваше сердце послушаю. Мое сердце подсказывает мне, что я просто обязан это сделать.

— Ну конечно можно! Приходите, когда вам будет удобно, — и вежливо попрощавшись с доктором, баба Тоня, помолодев сразу лет на двадцать, запорхала на кухне, готовя тесто на новые пироги.