Капеллан дьявола: размышления о надежде, лжи, науке и любви

Докинз Ричард

С 1976 года я считал, что религии дают нам наилучший пример мемов и меметических комплексов (мемплексов). В очерке “Вирусы разума” я развил эту тему религий как паразитов разума, а также аналогию с компьютерными вирусами. Впервые он вышел в сборнике работ, которые стали ответом на идеи Дэниела Деннета — философа науки, который нравится ученым, потому что его хватает на то, чтобы читать научную литературу. Мой выбор темы был данью признательности Деннету за плодотворную разработку концепции мема в книгах “Объяснение сознания” и “Опасная идея Дарвина” [140] .

140

Dennett, D. Corcsao^swess lbjcp/tfwed.Boston,LittleBrown,1990; Dennett, D.Darwin's Dangerous Idea. New York, Simon & Schuster, 1995.

Описание религий как вирусов разума иногда интерпретируют как презрительное или даже враждебное. И то, и другое верно. Меня часто спрашивают, почему я так враждебен к “организованной религии”. Первым делом я отвечаю, что я и к неорганизованной

религии отношусь не то чтобы дружелюбно. Любовь к истине заставляет меня подозрительно относиться к твердой вере в то, что не подтверждается фактами: в эльфов и фей, единорогов и оборотней, любых других из бесконечного множества вообразимых и принципиально неопровержимых поверий, которые Бертран Рассел сравнил с гипотетическим фарфоровым чайником, вращающимся вокруг Солнца (см. очерк “Великое сближение”). Причина, по которой организованная религия заслуживает открыто враждебного отношения, состоит в том, что, в отличие от веры в чайник Рассела, религия могущественна, влиятельна, освобождена от налогов и методично передается детям, которые слишком малы, чтобы защищаться самостоятельно [141] . Детей не заставляют проводить годы формирования личности за заучиванием бредовых книг о чайниках. Субсидируемые государством школы не отказывают в приеме детям, чьи родители предпочитают не ту форму чайника. Верующие в чайник не казнят побиванием камнями неверующих в чайник, отступников от чайника, еретиков и хулителей чайника. Матери не предостерегают сыновей от женитьбы на тех шиксах, чьи родители веруют в три чайника вместо одного. Те, кто наливает чай в молоко, не простреливают коленные чашечки [142] тем, кто наливает молоко в чай.

141

См. блестящую лекцию Николаса Хамфри “Чему учить наших детей?” (What shall we tell the children?) из серии лекций в поддержку фонда “Международная амнистия”, впервые опубликованную в книге: Williams, W. (ed.) The Values of Science: The Oxford Amnesty Lectures 1997. Boulder, Westview Press, 1999, а теперь перепечатанную в сборнике очерков Хамфри: Humphrey, N. The Mind Made Flesh. Oxford, Oxford University Press, 2002.

142

Выстрел в коленную чашечку (kneecapping) — форма пытки и наказания, применявшаяся, в частности, боевиками-католиками в Северной Ирландии. — Прим. пер.

Все остальные очерки в этом разделе тоже посвящены религии, но не собственно аналогии с вирусом (хотя я и всегда помню об этом, рассуждая о религии) [143] . В очерке “Великое сближение” отвергается модное утверждение, что наука и религия, чьи пути в прошлом разошлись, теперь снова сближаются друг с другом. В очерке “Долли и рясоголовые” критикуется свойственная приличным, либеральным социумам, и особенно нашим СМИ, склонность ставить представителей религий в привилегированное положение и относиться к ним с завышенным уважением, которое заходит намного дальше, чем они заслуживают как личности. Это протест общего свойства, но непосредственным стимулом к написанию этой статьи послужила харизматичная овца Долли. Разумеется, богословы, да и кто угодно другой, имеют право на собственное мнение по таким вопросам. Протестую я лишь против автоматического, не подвергаемого сомнению допущения, что какие-то мнения должны иметь особый доступ к нашему вниманию, просто потому, что они исходят от религии.

143

Я не хочу этим сказать, что вирусная теория сама по себе достаточна, чтобы объяснить

феномен религии. Вот две глубоко содержательных книги, в которых применен биологический, или психологический, подход к этой проблеме: Hinde, R. Why Gods Persist. London, Routledge, 1999; Boyer, P. Religion Explained. London, Heinemann, 2001.

Мои нападки на автоматическое уважение продолжаются в следующем очерке, “Пора выступить”. Я написал его по горячим следам религиозного злодеяния, совершенного в Нью-Йорке 11 сентября 2001 года, и написано оно в более грубом тоне, чем мне свойственно. Если бы я переписал его теперь, я бы, должно быть, смягчил тон, но то было необычайное время, когда люди выступали с необычайным пылом, и я готов признать, что не был исключением.

Китайская джонка и “китайский шепот”

Из предисловия к книге Сьюзан Блэкмор “Меметическая машина” [144]

144

Blackmore, S. The Мете Machine. Oxford, Oxford University Press, 1999.

Когда я был студентом колледжа, однажды я разговаривал с другом в очереди в университетской столовой. Он смотрел на меня с насмешкой и наконец спросил: “Ты только что был у Питера Брунета?” Это было так, хотя я не понимал, как он догадался. Питер был нашим горячо любимым наставником [145] , и я как раз пришел с его занятия. “Я так и подумал, — сказал, смеясь, мой друг. — Ты говоришь совсем как он, у тебя голос звучит в точности как у него”. Я “унаследовал”, пусть ненадолго, интонации и манеру речи преподавателя, которым я восхищался и которого теперь мне так не хватает.

145

В Оксфорде (где учился и впоследствии работал Докинз) и некоторых других британских университетах наставником (tutor) называется

руководитель студенческой группы. — Пррш. пер.

Прошли годы, я сам стал наставником, и у меня училась одна девушка со странной привычкой. Когда ей задавали достаточно сложный вопрос, она крепко зажмуривала глаза, резко наклоняла голову, а затем замирала на полминуты, после чего поднимала голову, открывала глаза и выдавала внятный и разумный ответ. Меня это забавляло, и однажды после званого ужина я попытался сымитировать ее манеру, чтобы развлечь коллег. Среди них был выдающийся оксфордский философ. Как только он увидел это, он сразу сказал: “Это Витгенштейн! Ее фамилия, случайно, не Н... ?” Я был поражен и признал, что это правда. “Я так и подумал, — сказал мой коллега. — Ее родители оба убежденные последователи Витгенштейна”. Этот жест передался моей ученице от великого философа через одного из ее родителей или через них обоих. Полагаю, что хотя я сам лишь в шутку его имитировал, я должен считать себя представителем третьего поколения передающих этот жест. И кто знает, откуда его взял Витгенштейн!

Именно путем имитации ребенок выучивает свой родной язык, а не какой-либо другой. Вот почему то, как человек говорит, больше похоже на то, как говорят его родители, чем на то, как говорят родители других. Вот почему возникают местные акценты, а в большем временном масштабе — разные языки. Вот почему религия передается по семейной линии, а не выбирается заново в каждом новом поколении. Здесь есть, по крайней мере внешняя, аналогия с вертикальным переносом генов из поколения в поколение, а также с горизонтальным переносом генов посредством вирусов. Если мы вообще хотим об этом говорить, не пытаясь сходу решить, плодотворна ли эта аналогия, нам пригодится название той сущности, которая может играть роль гена в переносе слов, идей, верований, манер и мод. С 1976 года, когда было придумано это слово, все больше людей принимают для этого предполагаемого аналога гена термин “мем” (тете).

Составители Оксфордских словарей английского языка, решая, стоит ли “канонизировать” новое слово, пользуются вполне разумным критерием. Слово-кандидат должно широко использоваться без нужды в определении и без указания авторства. Рассмотрим математический вопрос: насколько широко распространен “мем” (это не идеальный, но удобный способ отбора проб из мемофонда) во Всемирной паутине. Я провел быстрый веб-поиск в день написания этих строк, а это было 29 августа 1998 года. Слово “мем” упоминалось около полумиллиона раз, но эта цифра смехотворно завышена, очевидно по вине различных акронимов и французского слова тёте. Производное прилагательное “меметический” (memetic) действительно уникально, и его упоминаний набралось 5042. Чтобы было с чем сравнивать, я провел поиск других неологизмов и модных выражений. “Пиарщик” (spin doctor или spin-doctor) дает 1412 упоминаний, “упрощение для дураков” (dumbing down) — 39°5> “докудрама” (docudrama и docu-drama) — 2848, “социобиология” (sociobiology) — 6679, “теория катастроф” (catastrophe theory) — 1472> “кромка хаоса” (edge of chaos) — 2673, “хочу-быть-как” (wannabee) — 2650, “зиппергейт” (zippergate) —1752, “крутой кекс” (studmuffin) — 776, “постструктурный” (post-structural или poststructural) — 577, “расширенный фенотип” (extended phenotype) — 515, “экзаптация” (exaptation) — 307. Из 5042 упоминаний слова “меметический” более 90 % не содержат упоминаний происхождения этого слова, заставляя предположить, что оно и в самом деле соответствует критерию Оксфордских словарей. И Оксфордский словарь теперь действительно содержит следующее определение: “Мем. Самореплицирующийся элемент культуры, передающийся путем имитации”.

Дальнейший поиск в интернете выявил сетевую конференцию alt.memetics, собравшую за прошлый год около двенадцати тысяч постов. Среди них есть онлайновые статьи, в том числе на следующие темы: “Новый мем”, “Мем, контр-мем”, “Меметика — системная метабиология”, “Мемы и давление улыбчивых идиотов”, “Мемы, метамемы и политика”, “Крионика, религии и мемы”, “Эгоистичные мемы и эволюция сотрудничества” и “Вниз по мему бегом”. В Сети есть отдельные страницы на темы: “Меметика”, “Мемы”, “Меметический С-комплекс”, “Теория мемов в интернете”, “Мем недели”, “Центр мемов”, “Семинар по мемам пользователя arkuat”, “Некоторые наводки и краткое введение в меметику”, “Меметический указатель” и “Страница меметического садовода”. Существует даже новая религия (шуточная, я полагаю) под названием “Церковь вируса”, у которой собственный список грехов и добродетелей и собственный святой покровитель (“святой Чарльз Дарвин”, “пожалуй, самый влиятельный инженер-меметик современности”). Я был встревожен, встретив даже упоминание, гм, “святого Докинза”.

Мемы передаются вертикально из поколения в поколение, но передаются они и горизонтально, как вирусы во время эпидемии. В самом деле, когда мы оцениваем распространение в интернете таких терминов, как “меметика”, “докудрама” или “крутой кекс”, мы изучаем во многом как раз горизонтальную эпидемиологию. Особенно чистый пример дают нам “мании” среди школьников. Когда мне было лет девять, мой отец научил меня технике оригами, позволяющей сворачивать из бумажного квадрата китайскую джонку. Это было замечательное достижение искусственной эмбриологии, проходившее через определенный ряд промежуточных стадий: катамаран с двумя корпусами, шкаф с дверцами, картина в раме и, наконец, сама джонка, вполне годная для плавания, по крайней мере в ванне, с глубоким трюмом и двумя плоскими палубами, каждая из которых была увенчана большим прямым парусом. Но главное в этой истории то, что когда я пошел в школу и “заразил” этим умением своих друзей, оно распространилось по школе с быстротой эпидемии кори и примерно таким же периодом протекания. Не знаю, перешла ли эта эпидемия впоследствии на другие школы (школа-интернат — довольно уединенная заводь в озере мемофонда). Но я знаю, что мой отец сам когда-то подхватил мем китайской джонки во время почти такой же эпидемии в той же самой школе двадцатью пятью годами раньше. Тогда этот вирус был запущен заведующей школьным хозяйством. Через много лет после того, как она покинула школу, я вновь занес ее мем в новую группу мальчишек.