Каперский патент

О'Брайан Патрик

— Нет, нет, это один из наших. — Их достиг грохот выстрела. — Это сигнал нам лечь в дрейф.

— А нельзя ли сымитировать глухоту и уйти в противоположном направлении? — поинтересовался Стивен, которого пугало еще одно столкновение с королевскими офицерами.

— Большинство частных военных кораблей избегают своих государственных собратьев, если могут идти быстрее, — ответил Джек, — и такая мысль меня посетила в первую очередь. Но курс он сменил очень быстро, сразу на пять румбов, это значит, что нас узнали. Если мы не ляжем в дрейф после выстрела, а вот и

второй, и если о нас доложат, мы можем и каперский патент потерять. «Сюрприз» чертовски легко узнать из-за этой необычной грот-мачты — заметен за десять миль, что твой надутый индюк. Том, наверное, для обычного крейсирования нужно поставить запасную короткую брам-стеньгу, а эту всегда можем вернуть на место в случае погони.

Пуллингс не ответил — он все ниже и ниже склонялся над подзорной трубой, лежащей на поручне марса, чтобы лучше ее сфокусировать, и наконец воскликнул:

— Сэр, сэр, это «Тартарус»!

Джек забрал подзорную трубу и через секунду тем, что у него считалось счастливым голосом, подтвердил:

— Так и есть. Можно разглядеть бредовый ярко-синий галс-боканец.

Последовал еще один выстрел, и Джек продолжил:

— Показывает свой номер. Сейчас будет передавать сигнал. Уильям всегда хорошо управлялся с сигнальными флагами.

Он позвал вахтенного офицера внизу:

— Мистер Вест, мы сблизимся со шлюпом на всех парусах, и пусть сигнальный старшина приготовится. Точно — вернулся он к соседям по грот-марсу, когда шлюп расцветился линией флагов. — живо подняли. Том, рискну предположить, что ты их можешь прочесть без сигнальной книги?

Пуллингс у Джека служил сигнальным лейтенантом, и большую часть списка сигналов знал наизусть.

— Попробую, сэр. — И медленно начал читать: — Добро пожаловать... повтор добро пожаловать... рады видеть... прошу капитана отужинать... имею сообщение... надеюсь... теперь телеграфирует Д О Г... сигнальный мичман у них безграмотный.

На квартердеке помощник сигнального старшины, шелмерстонец, спросил:

— Что бриг имеет в виду, сигналя Д О Г?

— Они имеют в виду нашего доктора. Он не какой-нибудь там два-пенса-за-визит полубрадобрей-полухирург. Нет, он настоящий врач с дипломом, в парике и с тростью с золотым набалдашником.

— А я и не знал, — удивился шелмерстонец, уставившись на марс.

— Многого ты еще не знаешь, приятель — отозвался старшина, впрочем, беззлобно.

— Приближающимся судном командует мистер Баббингтон, — объяснил Стивен Мартину. — Вы же помните мистера Баббингтона по партии в крикет?

— О да. Он сделал несколько рывков, прекрасно рассчитанных по времени, и вы мне рассказывали, что он играл за Хэмблдон. Буду очень рад снова его видеть.

Чуть позже он его увидел. Корабли дрейфовали под обстененными марселями, не очень близко из-за усиливающегося волнения. «Тартарус» крайне вежливо зашел с подветренной стороны фрегата. Его капитан, с красным от радости и усилий лицом, уговаривал Джека не поднимать свою шлюпку со шлюпочных ростров — у «Тартаруса» есть шлюпбалки, катер можно спустить за долю секунды.

— Буду очень благодарен,

Уильям, — заверил Джек, с легкостью перекрывая голосом сотню ярдов моря. — Но визит будет коротким. Мне надо идти на зюйд, а погода может ухудшиться.

Катер коснулся воды, гостей перевезли к «Тартарусу», и Джек, забыв на секунду, что не может отдавать приказы, указал мичману: — Левый борт, пожалуйста.

Это означало бы подъем без церемоний. Но он собрался с мыслями, когда шлюпка зацепилась за борт, и пропустил вперед Пуллингса и Стивена — офицеров на королевской службе.

Секундное замешательство потонуло в визгливом возмущении доктора Мэтьюрина по поводу боцманской люльки, которую спустили, чтобы поднять его на борт сухим и без лишних тревог. «Что за оскорбительное отличие? — завопил он. — Разве я не просолёный морской волк?» Но тон его голоса полностью сменился, когда на палубе его встретил старый сослуживец Джеймс Моуэт.

— Джеймс Моуэт, вот счастье! Как я рад вас видеть. Но что вы здесь делаете? Я думал, вас назначили первым лейтенантом на «Илластриус».

— Так и есть, сэр. Уильям Баббингтон всего лишь подбросит меня до Гибралтара.

— Разумеется, разумеется. Расскажите, как поживает ваша книга?

Исключительно радостное лицо Моуэта несколько омрачилось.

— Что ж, сэр, издатели дьявольски...

Но Баббингтон вмешался, чтобы поприветствовать доктора на борту, и в конце концов, смеясь и болтая, привел всех в каюту. Там они застали миссис Рэй — довольно коротконогую смуглую молодую леди, сейчас очень мило покрасневшую от смущения, смеси переживаний из-за того, что ее здесь увидели, и радости от того, кого она увидела.

Никого это особо не удивило. Все присутствующие хорошо знали друг друга много лет — трое младших делили мичманскую берлогу на первом корабле Джека Обри. И все знали, что Баббингтон гораздо сильнее привязан к Фанни Харт (как ее звали в девичестве), чем к любой другой из своих бесчисленных пассий.

Быть может, выходить в открытое море с женой исполняющего обязанности второго секретаря Совета Адмиралтейства и чересчур. Но все знали, что Баббингтон богат, а у его семьи достаточно голосов в Парламенте, чтобы защитить от любых обвинений, не связанных с тяжкой некомпетентностью. Все к тому же имели хотя бы некоторое представление о репутации Рэя. Только Фанни оказалась по-настоящему удивлена, озадачена и обеспокоена. Она особенно боялась мистера Обри и села как можно дальше от него, укрывшись за Стивеном в углу.

Сквозь гул голосов Стивен слышал, как она шепчет:

— Странно это все выглядит, не правда ли, почти компрометирующе, так далеко от берега — чувствую себя не очень комфортно — путешествую, чтобы поправить здоровье — доктор Гордон прямо-таки настаивал на морском плавании — конечно, вместе с горничной. Господи, о да — так рада видеть, что у бедного капитана Обри дела идут неплохо, хотя, Боже ты мой, что бедняге пришлось пережить, он выглядит постаревшим, кто бы удивился — стоит ли мне сесть с ним за ужином? У Уильяма есть письмо от жены, может, оно его задобрит.