Каперский патент
Шрифт:
— Дорогая Фанни, он не нуждается в задабривании. Вы ему всегда нравились, даже если бы и было за что кидать камни, он бы не потянулся за ними. Но скажите мне вот что. Последний раз, когда мы говорили про капитана Баббингтона, вы его назвали Чарльзом, что меня озадачило. Хотя наверняка у него несколько имен и он предпочитает это.
— Нет, нет, — снова засмущалась Фанни — я в тот день все путала, мой ум, если его вообще так можно назвать, весь в беспокойстве. Мы незадолго до того побывали на маскараде у миссис Грэхэм. Я вырядилась горской пастушкой, а Уильям — Молодым претендентом [11] . Как же мы веселились, о Господи! Так что я продолжала
11
Карл Эдуард Стюарт (1720-1788), также известный как «Красавчик принц Чарли» или «Молодой претендент» – лидер Второго якобитского восстания 1745 года, популярный персонаж шотландского фольклора.
Вы меня принимаете наверное за жалкую дурочку, но я невероятно рада слышать, что нравлюсь капитану. Я сяду рядом с ним за ужином, не переживая. Господи, как я надеюсь, что пудинг на сале не окажется сырым. Уильям говорит, что для капитана это так важно. Он клянется, что его можно приготовить за мгновение в скороварке Папена [12] , но во времена моего детства на пудинги всегда уходили часы.
Ужин прошел весело, со смехом и болтовней, и чисто с плотской точки зрения оказался крайне привлекательным после спартанской кухни «Сюрприза». Пока что не нашли кока ни для капитана, ни для кают-компании. Джек не сделал персональных запасов из экономии, Стивен по забывчивости, а кают-компания — из-за полнейшей нищеты. Питались они корабельными припасами, и поскольку корабль все еще оставался в домашних водах, пили не грог, а слабое пиво, мутнеющее и прокисающее с каждым днем. Единственной роскошью в капитанской каюте оставались завтраки, о которых Киллик позаботился самостоятельно.
12
Дени Папен (1647-1712) – французский изобретатель и физик, среди его наиболее известных изобретений – скороварка и предохранительный клапан.
Во время еды Баббингтон рассказал, как «Тартарус» два дня и ночь гнался за невероятно быстроходной американской шхуной, наверняка прорывавшей блокаду, стремящейся в Брест или Лорьян.
— Я установил счалки и перлини, как вы обычно делаете, — поведал Баббингтон, — и мы обязательно ее нагнали бы, если бы шкаторины обоих марселей одновременно не сорвались с ликтросов. Но мы все же отогнали ее миль на триста-четыреста к югу от курса, и ей придется проделать весь этот путь обратно, прежде чем команда увидит берега Франции.
— Мистер Моуэт, — напомнил Стивен во время паузы, когда со стола убирали, чтобы освободить место для пудинга и соответствующих вин — фронтиньяка и канарской мадеры, — вы рассказывали об издателях.
— Да, сэр. Я хотел сказать, что они чертовы прокрастинаторы.
— Ох, какой ужас! — воскликнула Фанни. — Они ходят в... особые дома, или...
— Имеется в виду, что они все затягивают, — успокоил ее Баббингтон.
— А...
— Именно. Книгу предполагали выпустить к Славному Первому Июня, потом отложили на день Трафальгарской битвы, а теперь уверяют, что ничего кроме годовщины Кампердауна публику не устроит. Но преимущество в этом тоже есть — можно отшлифовать уже написанное и добавить кое-что новое.
— Познакомьте нас с новой поэмой, Моуэт, — попросил Пуллингс.
— Пожалуйста, — поддержали Баббингтон и Фанни.
— Ну, — отозвался Моуэт со смесью удовольствия и скромности. — Она довольно длинная. Так что, если можно, мэм, — кивая в сторону Фанни, — я прочитаю только последние строфы. Она о битве, и эти строки должны показать самый разгар кровавой бойни.
Над бездной как на крыльях мчались,
Все ближе и ближе эскадры сближались.
«Очистить палубу», — тут боцман закричал.
«Очистить палубу», — закуток каждый отвечал.
Незваный страх с лица согнал их краску.
Все замерли в едином изумленьи,
В тиши могильной и в одном стремленьи.
Его на секунду прервал взрыв где-то ближе к носу, подозрительно похожий на выстрел двенадцатифунтовки.
Косой своею смерть по кораблям метет,
На каждой на корме уже кого-то ждет.
А демоны резни в кровавом наводнении
Губами чавкают и из реки кровавой пьют.
— Сэр, если позволите, — воскликнул высокий, побледневший и напуганный мичман из дверей каюты. — Вахта мистера Корнуолиса, и скороварка взорвалась.
— Никто не пострадал? — уточнил Баббингтон, вставая.
— Никто не убит, сэр, я думаю, но...
— Простите, — извинился Баббингтон перед гостями, — я должен сам посмотреть, в чем дело.
— Ненавижу все эти иностранные изобретения, — проворчала Фанни во время тревожной паузы.
— Никто не убит, — рассказал Баббингтон по возвращении, — и хирург уверяет, что ожоги ерундовые, полностью заживут за месяц или около того, но я с глубоким сожалением вынужден сообщить вам, сэр, что пудинг равномерно размазало по коку, его помощнику и подволоку. Они решили, что если положить утюг на предохранительный клапан, пудинг приготовится быстрее.
— Жалко, что так вышло с пудингом, — заметил Джек, когда они вернулись в кормовую каюту «Сюрприза», — но в целом, я редко когда так наслаждался ужином. И хотя Фанни Харт — ни Сцилла, ни Харибда, но друг друга они обожают, и только это на самом деле что-то значит. По пути в Портсмут Уильям заглянул в Эшгроу, поинтересоваться у Софии, как дела. Она передала ему письмо на случай, если мы повстречаемся. Дома все хорошо, и даже моя теща — не такое тяжкое испытание, как можно подумать.
Она заявила, что со мной жестоко обошлись и мы с Софией заслуживаем ее полнейшее сочувствие. Не то чтобы она хотя бы на секунду считала меня невиновным, но то, что, по ее мнению, я сделал, она полностью одобряет. Если бы ей дали такую возможность, она бы повторила этот трюк, как и любая женщина, движимая чувством долга касательно своих финансов... Ты же точно не «Марсельезу» подбираешь?
Стивен держал виолончель меж коленей и некоторое время уже очень тихо играл две-три фразы с вариациями — полусознательное музицирование, не мешавшее ни говорить, ни слушать.
— Нет. Это мелодия Моцарта, точнее, должна быть мелодия Моцарта. Она, без сомнения, крутилась в голове у того француза, который написал «Марсельезу». Но что-то от меня ускользает...
— Стивен, — воскликнул Джек, — ни одной ноты более, прошу тебя. Вспомнил, что ты имеешь в виду, только бы не упустить.
Он снял тканевый чехол с футляра скрипки, грубо настроился и сразу нащупал правильный мотив. Вскоре присоединился Стивен. Когда они оказались полностью удовлетворены, то остановились, настроили инструменты, передали туда-сюда канифоль и вернулись к основной теме, вариациям на нее, инверсиям. Вначале один принимался импровизировать, а другой подхватывал, потом они менялись и играли до тех пор, пока внезапный крен на подветренный борт едва не выбросил Стивена из кресла, а его виолончель не издала мрачный вопль.