Каперский патент
Шрифт:
«Сюрприз» шел прямым курсом, вода пенилась под подветренными поручнями и высоко взлетала брызгами из-под кат-балки. Сильный ветер уже немного не подходил для лиселей, но со старой привычкой Джека натягивать в качестве дополнительных лось-штагов перлини и легкие тросы, фрегат все же поднял брамсели и несся вперед прекрасным ходом — счастливые моряки столпились на наветренном шкафуте, а с полубака слышался смех.
— Вот вы где, доктор. — воскликнул Джек. — Доброе утро. Разве не прекрасно? Ветер обернулся черным шквалом вскоре после того, как вы уснули, и начал задувать с вест-тень-зюйда во время
Он привел его, все еще моргающего и не проснувшегося, к кормовым поручням.
— Вон они. Вот для чего я тебя разбудил.
Вначале Стивен не понял, в чем дело, а потом разглядел — море с подветренной стороны заполнили киты. Огромное стадо кашалотов шло в одном направлении, проходя впереди, позади, кругом и сквозь стадо гренландских китов, двигавшихся им навстречу. Куда ни глянь, всюду огромные темные тела всплывали, фонтанировали, иногда лежали на поверхности воды, но чаще дружно ныряли почти одновременно, поднимая над водой огромные хвостовые плавники. Некоторые подходили так близко, что доктор слышал их дыхание — сильный, практически взрывной выдох и тяжелый вдох.
— Господи, Господи, — наконец-то произнес он. — Какое величие творения.
— Как же я рад, что ты их увидел, — ответил Джек. — Через пять минут было бы поздно.
— Жалко, что я не сказал Мартину.
— А он уже к этому времени поднялся. Посмотри, он на крюйс-марсе.
Там он и оказался, бесстрашная душа, и они помахали друг другу носовыми платками. Когда Стивен убирал свой, то посмотрел тайком на солнце. Оно висело с левой руки, невысоко над горизонтом. Так что корабль мчался к желанному югу, и наконец-то можно безопасно сказать:
— Поздравляю с благоприятным ветром.
— Большое спасибо, — улыбнулся Джек, но все же потряс головой. — Лучше поздно, чем никогда. Давай выпьем кофе.
— У тебя мало надежды, боюсь, — сказал Стивен в каюте, удерживая кофейную чашку, как только мог.
— Признаюсь, немного. Но если ветер сместится к норду и удержится, то есть шанс, что мы успеем пройти дистанцию, если ничего не сорвет, — добавил он, дотронувшись до столешницы.
К полуденному наблюдению ничего не сорвало. Выяснилось, что «Сюрприз» прошел восемьдесят семь миль к югу, почти все — начиная с утренней вахты.
Ветер, хотя и не такой сильный, все еще поворачивал в нужную сторону. Вскоре после обеда установили первые лисели. Все матросы с пристальным вниманием следили за операцией. Некоторое время спустя показания лага «Десять узлов и три сажени, сэр, с вашего позволения» встретили радостным смехом от шкафута до полубака.
Корабль наполнился воскресшей, бьющей ключом надеждой. Не разделял ее только Падин. Утром Стивен ограничился припарками, надеясь так справиться с возможным нарывом. В полдень он накормил Падина супом с ложки и обновил припарки. Но в послеполуденную вахту боль усилился. Падин выбрался из подвесной койки, открыл шкафчик с лекарствами и принял дозу лауданума. Он постоял, оценивая бутылку — длинную, тонкую капельную колбу с отметками на боках.
Поразмыслив между спазмами боли, он спрятал бутыль под куртку и зашел в каюту мистера Мартина. В этой части корабля он никого не встретил, да никто бы и
Здесь он нашел бутылку бренди, долил его в лауданум до прежней отметки, потом долил в бренди воды, после чего бутылки поместил по рундукам, а себя — в койку. Он пребывал в одиночестве, не только потому что большинство матросов активно радовались скорости фрегата, но и потому что крик «Парус!» с марсовой площадки собрал всех — и из кладовых, и от стеллажей для тросов, и с настила цепного ящика.
Парус уже видно было с палубы, милях в пяти с подветренной стороны. Но «Сюрприз» поднял столько парусов, а полубак так часто заливало водой, что отчетливо рассмотреть встречное судно не получалось даже с марса. Но Джек, взгромоздившись на грот-брам-салинг, над брамселем (место, знакомое с юности, когда он служил на этом же кораблем мичманом), обозревал весь горизонт. Незнакомец, хотя и с прямым парусным оснащением, вряд ли мог быть «Спартаном» — помимо всего прочего, слишком к северу для него. Несмотря на испанский флаг, скорее всего это британец — с квадратной кормой, английской постройки. Наверняка вест-индиец.
Он ставил паруса с того момента, как заметил «Сюрприз», и теперь, на глазах Джека, ему снесло крюйс-стеньгу, и бешеным трепетанием парусов привело под ветер.
«Сюрприз» мог бы спуститься под ветер и встать борт-о-борт за полчаса. Но даже если бы судно оказалось законным призом, эти полчаса слишком ценны, чтобы их потерять. Джек покачал головой, крутанулся на брам-салингах и направил подзорную трубу на север. Во время утренней вахты «Мерлин» еще было видно, сейчас же он стал всего лишь отметиной на горизонте.
Обри вернулся на палубу. Тонкие брам-ванты прогнулись под его весом. Пока он спускался с коечной сетки на карронаду, а с нее — на квартердек, вся команда молчаливо смотрела ему в лицо. Джек подошел к нактоузу, бросил взгляд на компас и произнес:
— Так держать. Самую малость, не больше.
Курс останется тем же. Раздался вздох — знак удрученного согласия, похожий на выдох двух-трех китов, но ничего похожего на несогласие или возражения.
В ходе дня ветер ослабел еще сильнее, но и задувал с более выгодного румба, закрепившись на норд-вест-тень-весте, практически с раковины. «Сюрприз» поднял еще больше парусов — лисели там и тут, бом-брамсели, редкий, но полезный бовен-блинд, все возможные кливеры и целое облако стакселей.
Благородное зрелище наполнило всех матросов радостью и само по себе, не только как средство достижения цели. Джек подумывал насчет трюмселей, но солнце, склоняясь на западе в глубокую облачную гряду по правому борту, дало понять — так не пойдет. Вовсе не пойдет. Нужно многое сделать до смены вахты, чтобы внезапный порыв ветра не заставил поднять всех матросов посредине ночи. Хотя направление ветра установилось, но сила могла измениться.
Спокойная ночь — дело первостепенной важности. Все матросы тяжко трудились еще с бури на прошлой неделе. И хотя держались они бодро, это совсем не то же самое, что при трехдневной погоне с противником в поле зрения. В таком случае люди обходятся без сна и отдыха, а сейчас уже стали заметны очевидные признаки изнеможения.