Капитал
Шрифт:
Цукерман. Но ведь она может пересыпать свою бижутерию в полиэтиленовый пакет и прийти ко мне с полиэтиленовым пакетом. Роза! Мне совсем не нужен полиэтиленовый пакет!..
Роза Моисеевна. Прекрати истерику, будь мужчиной.
Из-за растворённой в подсобку двери появляется её рука с чашкой.
Роза Моисеевна. Я положила тебе три ложечки, сахар успокаивает нервы.
Цукерман берёт чашку, пьёт.
Роза Моисеевна. Скажи мне лучше, что ты будешь делать, когда она придёт обратно
Поперхнувшись, Цукерман кашляет.
Цукерман. Роза! Зачем ты говоришь мне такое!
Роза Моисеевна. Затем, что иной раз тайное становится явным ещё здесь, при жизни! Если ты вовремя не опомнишься и не возьмёшь себя в руки, этот Бенвенуто отольётся тебе кровавыми слезами.
Цукерман. Но я никого не хочу обманывать! Разве я виноват, что у меня нет таких денег! Этот предмет стоит по каталогу сто пятьдесят тысяч фунтов стерлингов!
Роза Моисеевна. Так не разевай пасть на то, что всё равно не пролезет!
Цукерман. Но она хочет всего каких-нибудь две-три тысячи.
Роза Моисеевна. Почему?
Цукерман. Я звонил её кредиторам.
Роза Моисеевна. Шпион!
Цукерман. В конце концов, если она вернётся назад за шкатулкой, она её получит.
Роза Моисеевна. И что ты собираешься ей всучить?
Цукерман достаёт из-за прилавка и протягивает за дверь шкатулку, точно такую же, как у Ольги Пчёлкиной.
Пауза.
Роза Моисеевна. Да, это очень может быть. Это копия?
Цукерман. Нет, не копия. Просто похоже. Почисти, поработай с ней.
Роза Моисеевна. Это очень, очень может быть. Но как сумеешь продать оригинал, висельник? Ты же сам не попрёшься с ней в Англию на аукцион?
Цукерман. Нет, для такого дела нужно хорошо знать всю эту кухню. И непременно, непременно действовать через подставное лицо.
Роза Моисеевна. А это подставное лицо, как я всё-таки надеюсь, облапошит тебя или, в случае малейшей опасности, сдаст со всеми потрохами.
Звонит телефон, Цукерман кидается к трубке. Но сдерживается и, отвернувшись, мучительно выдерживает два звонка.
Цукерман(беспечно). Алло. Да, конечно, Оленька, я рад вас слышать. Нет, нет, что вы, почти не отвлекаете. Какое дело! Я не хочу встречаться с вами по делу! Ну хорошо, хорошо, если обещал, значит жду.
Цукерман вешает трубку, вытирает лоб платком.
Роза Моисеевна. Хищный зверь.
Цукерман(в сильном волнении). Роза, она сейчас приедет…
Роза Моисеевна. Додик, держи себя в руках.
Звенит дверной колокольчик, Ольга с испуганным видом заходит в лавку.
Цукерман(выходит навстречу из-за прилавка). Оленька! Вы хорошеете буквально с каждым часом!
Целует
Ольга(потупившись). Давид Семёнович, вы помните наш вчерашний разговор?
Цукерман. Разумеется, Оленька, конечно. Так нельзя ставить Шекспира. Я не ретроград, вы знаете, но это уже чересчур…
Ольга. Нет!
Цукерман. А! Понимаю! О вашем умопомрачительном салате из крабов. Вы обещали, обещали написать рецепт!
Ольга. Нет же! Салат из магазина… не в этом дело.
Цукерман. Из магазина!.. Не верю, вы меня разыгрываете. А из ваших рук всё равно вкуснее!
Роза Моисеевна. Зверь, хищный зверь!
На всём протяжении пьесы голос Розы Моисеевны слышат только зрители, её супруг и призрак Карла Маркса.
Ольга(достаёт из сумочки шкатулку, протягивает). Вот… Я хочу продать. То, что вам понравится, или всё сразу. Мне срочно, очень срочно нужны деньги.
Цукерман. Оленька, дорогая, кому они не нужны срочно? (Берёт шкатулку.) Покажите мне человека, которому они нужны так, вообще, когда-нибудь… Философ Диоген жил в бочке и он утверждал, что деньги ему совсем не нужны. И знаете, я в это верю. Потому что Диогена придумали весёлые, умные, а, самое главное, очень зажиточные люди — иначе и быть не может! А вот этот товарищ (указывает на бюст Маркса) был реалистом, и он отлично понимал, что миром правят деньги и одни только деньги. Вы знаете, как называется его главная книга? Она называется «Капитал». И я думаю, что многое, очень многое в ней написано правильно, хотя, по правде говоря, я не имел удовольствия её читать.
Роза Моисеевна. Додик, перестань нести ахинею. Девочка пришла к тебе не за этим. Отдай ей деньги, и пусть она отнесёт их в свою жульническую контору.
Цукерман. Хотите поменяемся? Я вам — отлитого из чистой бронзы основоположника, а вы мне — ваши сокровища. Ну, что же вы надулись, я пошутил.
Встаёт за стойку, вставляет в глаз диоптрию, перебирает содержимое шкатулки.
Ольга смотрит на него с надеждой, теребя в руках платочек.
Цукерман(небрежно). Сколько вы хотите?
Ольга. Я не знаю, сколько это стоит… Мне нужно две тысячи долларов, чтобы рассчитаться за квартиру (говорит всё тише и неуверенней), но если здесь не хватает, то, может быть, вы сможете дать мне в долг на крайне ограниченный срок…
Цукерман(снимает диоптрию, смотрит на Ольгу). Оленька, дорогая, мне очень неприятно отказывать вам в таком сущем пустяке, но все мои личные сбережения вложены вот во всё это… (Обводит рукой экспонаты.) А ваши сокровища не стоят, к сожалению, и тысячи. Вот это стоит четыреста и вот это около пятисот. Это их продажная цена. Столько они будут стоить у меня в витрине и я не буду иметь с этого ни копейки. Это всё, что я могу для вас сделать.