Капитализм. Незнакомый идеал
Шрифт:
В) Ответственность. Большинство людей избегает интеллектуальной ответственности. Именно поэтому они так удивляются поражению.
Большинство желает добиться чего-то, не учитывая никаких обстоятельств. Цели их маячат в туманной пустоте, в которой растаяло всякое представление о средствах. Они пробуждают себя к действию на очень короткий срок, которого хватает только на фразу «Я хочу». На этом они останавливаются и ждут, словно все дальнейшее зависит от какой-то неведомой силы.
Таким образом, они отказываются судить о мире и обществе. Они принимают мир как данность. «Не я его создал», — твердят они, слепо пытаясь приспособиться к непонятным требованиям неизвестных лиц, которые мир создали.
Однако смирение и самонадеянность — две стороны одной и той же психологической медали. Под стремлением отдаться на милость других скрывается мнимое право требовать чего-то от своих хозяев.
«Метафизическое смирение» открывает свое истинное лицо в бесконечном множестве ситуаций. Например, кто-то хочет разбогатеть, однако не утруждает себя задуматься о том, какие средства, действия и условия для этого необходимы. Ему ли судить? Не он сотворил этот мир, и «никто не давал ему шанса».
Или, скажем, девушка мечтает о любви, однако и не думает о том, что такое любовь, какие ценности она несет и есть ли в ней самой те качества, за которые ее можно полюбить. Это — не ее ума дело. Любовь, на ее взгляд, необъяснимое благо, и она им жаждет обладать, считая, что при разделе благ кто-то ее обделил.
Или, например, родители истинно и глубоко скорбят, что их сын (или дочь) их не любит, хотя не считаются с его (ее) убеждениями или даже пытаются уничтожить их ценности и цели. В мире, который сотворили не они, дети любят родителей автоматически.
Или, например, человек ищет работу, но не задумывается о том, что требуется, чтобы выполнять ее хорошо. Какое он имеет право судить? Не он же сотворил этот мир. Кто-то должен его обеспечить. Как? Да как-нибудь.
Один мой знакомый архитектор из Европы рассказывал мне о своем путешествии в Пуэрто-Рико. С каким негодованием на весь мир описывал он бедность и убожество тамошней жизни. Потом он стал говорить о том, какие чудеса могло бы им подарить современное жилищное строительство; в своих мечтах он все просчитал, включая холодильники и ванные, выложенные красивой плиткой. «Кто за это заплатит?» — спросила я. Оскорбленно, почти заносчиво он ответил: «А вот это меня не касается! Архитектор должен придумать, что надо сделать. О деньгах пусть позаботится кто-нибудь другой!»
Такова психологическая подоплека всех «социальных реформ», и «государств всеобщего благосостояния», и «благородных начинаний», и разрушения мира.
Не желая отвечать за собственные интересы и жизнь, человек не желает думать об интересах и жизни других людей, которые должны каким-то образом обеспечить исполнение его желаний.
Если в перечень средств для достижения наших желаний мы позволим проникнуть словечку «как-нибудь», мы распишемся в «метафизическом смирении», которое, в психологическом плане, можно назвать паразитизмом. Как сказал в своей лекции Натаниэль Бранден, «как-нибудь» всегда рано или поздно сводится к «кому-нибудь».
Г) Усилия. Разумный человек знает, что он должен добиться исполнения своих желаний собственными силами. Для него не тайна, что ни богатства, ни работы, ни других человеческих ценностей просто нет в том ограниченном, статичном количестве, которое нужно просто разделить между всеми. Он знает, что все услуги и привилегии надо прежде всего произвести, что прибыль одного человека совсем не обязательно влечет за собой убытки другого, что человек достигает своей цели не за счет тех, кто этой цели не достиг.
Таким образом, он не считает и не может считать, что у него есть какие-то незаслуженные односторонние претензии к другому человеку, и в достижении своих целей не полагается на милость какого-то человека или определенного фактора. Ему нужны клиенты, но не кто-то определенный; ему нужна работа, но не именно эта.
Если он сталкивается с конкуренцией, он либо пытается потягаться с противниками, либо ищет другую линию. Нет такой работы, чтобы лучшее, более профессиональное ее выполнение осталось незамеченным и неоцененным, уж по крайней мере — в свободном обществе. Спросите у любого руководителя!
Только пассивные, паразитирующие адепты «метафизики смирения» видят в каждом конкуренте угрозу, ибо добиться положения в обществе за счет собственных достоинств им представляется невозможным. Они не так воспринимают жизнь. Себя они видят как взаимозаменяемые посредственные существа, которые не могут ничего предложить и борются в «статичной» вселенной за чье-то беспричинное расположение.
Разумный человек знает, что он не может рассчитывать только на «удачу», «шанс» или чье-то расположение. Для него нет такого понятия, как «единственный шанс»; это гарантировано ему самим существованием конкурентной борьбы. Он не считает, что какая-то определенная цель или ценность незаменима. Он знает, что незаменимы только люди, которых мы любим.
Знает он и то, что среди разумных людей нет конфликта интересов даже тогда, когда дело касается любви. Как и любая другая ценность, любовь — не какое-то статичное количество, которое надо разделить между всеми, а безграничное чувство, которое надо заслужить. Любовь к одному человеку не угрожает любви к другому, равно как и любовь ко всем членам семьи, если они ее заслуживают. Самая привилегированная форма любви, влюбленность, не имеет никакого отношения к конкуренции. Если два человека влюблены в одну и ту же женщину, то, что она испытывает к одному из них, не обусловлено тем, что она испытывает к другому. Если она выбрала одного, то «проигравший» не мог получить того, что получил «победитель».
Только среди нелогичных людей, которые руководствуются одними эмоциями, никак не связывая любовь со шкалой ценностей, бытуют случайные соперничества, конфликты и выбор наугад. Но в этих случаях победитель мало что получает. Среди тех, кем правят эмоции, ни любовь, ни любое другое чувство не имеют особой ценности.
Таковы вкратце четыре основных принципа, которыми руководствуется человек, определяя свои интересы.
Теперь вернемся к тому вопросу, который мы поставили изначально: два человека претендуют на одно и то же место. Посмотрим, каким образом он пренебрегает или противостоит этим четырем принципам.