Капитан Мак. Игрок
Шрифт:
Мастер-каменщик и архитектор были иностранцами, – по словам одних, итальянцами, по словам других – испанцами. Архитектора звали дон Фелипе д'Абадиос.
Говорили, что искусству своему он учился в Италии и Греции; сам он даже утверждал, что проделал путешествие на Восток, чтобы изучить секреты арабских и индийских мастеров.
Через день Месье охотился. А если он не охотился, то был целиком поглощен делами восстановления замка Блуа. Туда и сюда сновали гонцы. Они постоянно приезжали в замок, с ног
Дон Фелипе д'Абадиос иногда рассказывал не в меру любопытным буржуа, что у него есть в Испании брат, не менее искусный, чем он сам, и что они обмениваются планами и чертежами.
И вот однажды утром, когда Месье собирался на охоту, во дворе замка появился всадник. Это был гвардеец кардинала, привезший послание герцогу Орлеанскому. Послание было совсем коротким.
«Монсеньор, – писал кардинал, – король оказывает вашему высочеству честь посетить вас. Благоволите в виду этого визита приготовить его покои.»
Этот нежданный визит короля очень раздосадовал Месье, а еще больше дона Фелипе д'Абадиоса. Однако оба они поспешили все подготовить к приезду короля, который и прибыл в замок на следующий день к вечеру, при свете факелов, в одних носилках с кардиналом, в окружении своих мушкетеров.
Уже много позднее того времени, как король отошел ко сну, Месье все еще был в своем рабочем кабинете. При нем был еще один человек – это был дон Фелипе д'Абадиос.
– Святая пятница! Как говаривал покойный король, мой отец, пусть я буду незаконнорожденным, если я понимаю, что за фантазия привела короля в Блуа.
– Да, действительно, – сказал, улыбаясь, дон Фелипе, – приезд его величества, и в особенности его преосвященства, несколько замедлят наши работы.
– Давай не будем шутить, Пепе, и немножко подумаем.
– О чем, монсеньор?
– О причинах, приведших кардинала в Блуа, и заставивших его привезти сюда моего брата короля.
– Мне и думать незачем, монсеньор, я давно уже это понял. Если вашему высочеству угодно выслушать меня…
– Говори, Пепе, говори, – с живостью ответил принц.
– Как вы знаете, король и королева постоянно в ссоре. Король то в Рамбуйе, то в Фонтенбло, то в Лувре, словом везде, где королевы нет, потому что королева вот уже больше года не выезжала из Амбуаза.
– Это так, – ответил Гастон. – И поскольку у короля до сих пор нет детей, я часто спрашиваю себя, не лучше ли мне предоставить событиям течь своим чередом, чем вмешиваться в дела моего кузена, короля Испании.
– О, – холодно ответил дон Фелипе, – ваше высочество сильно ошибается. Вы забываете, что принц Конде ничего не имеет против того, чтобы получить французскую корону.
Гастон сделал гневное движение.
– Принц Конде – французский король! – воскликнул он. – Ну, этого не будет! Никогда не будет!
– Нет, если у короля будет наследник!
– Наследник! – воскликнул Месье.
– Но его не будет, если ваше высочество поможет Испании скинуть кардинала.
– Хорошо, – сказал принц, – будем организовывать заговоры. А впрочем, что же еще делать принцу, родившемуся столь близко к трону, как не составлять заговоры?.. Но, – продолжал, помолчав, Гастон, – все это не объясняет мне, почему король здесь.
– Король здесь потому, что Блуа лежит на дороге в Амбуаз.
– То есть кардинал старается помирить его величество и королеву Анну Австрийскую?
– Именно так, монсеньор.
Гастон озабоченно нахмурился.
– Этому и в самом деле следовало бы во что бы то ни стало помешать.
– Это нелегко, монсеньор. Король скучает.
– Но о чем думает мадемуазель де Отфор? – пробормотал принц, намекая на любовницу короля.
– Мадемуазель де Отфор ныне в немилости.
– Да неужто? – рассеянно спросил принц.
– Кардинал устранил ее, как он устраняет всех, кто ему так или иначе мешает.
– Но, значит, – продолжал Гастон Орлеанский, – дорога в Амбуаз королю совершенна открыта?
– Конечно, в том случае, – тихо сказал, загадочно улыбаясь, дон Фелипе, – если на этой дороге королю не попадется камень преткновения.
– Что вы хотите сказать?
– Я знаю одну женщину, – продолжал дон Фелипе, – которая вполне могла бы стать камнем преткновения, о котором я имел честь упомянуть вашему высочеству.
– Ба! Король уже давно не обращает никакого внимания ни на одну из придворных дам, мой бедный Пепе.
– Это не придворная дама, и король никогда ее не видел.
– Где же она?
– Здесь, – ответил дон Фелипе.
– Как, здесь, в Блуа?
– Да, монсеньор.
– Но, значит, это какая-нибудь горожанка или, как принято говорить, простолюдинка?
– Нет, монсеньор, это знатная дама.
– Каким же образом я никогда ее не видел?
– Она приехала только вчера вечером, и если ваше высочество не боится прогуляться ночью по узким улочкам и сомнительным закоулкам доброго города Блуа…
– Ты мне ее покажешь, Пепе?
– Да, монсеньор.
– Когда?
– Нынче же вечером, ежели ваше высочество соблаговолит за мной последовать.
Гастон поднялся, взял плащ, шляпу, шпагу и сказал дону Фелипе: – Идем! Мне не терпится увидеть это чудо.
Замок Блуа сообщался с нижним городом потайным ходом.
По маленькой винтовой лестнице нужно было спуститься до потайной двери, которую впоследствии заложили камнем, я через нее можно было попасть в узенький переулок, спускавшийся к Луаре.