Капитан Перережь-Горло
Шрифт:
– Что?!
Миссис Хоупвелл покачала головой.
– Бедный Гидеон! – печально произнесла она. – Конечно, с моей стороны нехорошо смеяться над ним, но я не видела его в таком состоянии с тех пор, как проклятые федералисты [61] назвали его пьяницей и многоженцем!
Предаваясь грустным размышлениям, покуда Мадлен была не в состоянии произнести ни слова от переполнявших ее признательности и восхищения, Люси Хоупвелл вновь обрела жизнерадостность.
– Затем, – продолжала она, – спустя час, когда я лежала не в силах заснуть от возбуждения, я услышала, что кто-то бродит около дома. Я разбудила мистера
61
Политическая партия в США в конце XVIII – начале XIX в., стремившаяся к усилению федеральных законов страны.
– Тетушка Анжель? Кто это?
– Жена хозяина трактира «Спящая кошка». Мало кто может понять мой французский, но я поняла почти все, что она мне сказала. Тетушка Анжель принесла сообщение для вас, и я убедила ее передать все мне. Так я узнала, что…
Внезапно по лицу миссис Хоупвелл прошла тень тревоги, которую Мадлен не могла не заметить. Очевидно, их ждали новые препятствия.
– В чем дело, миссис Хоупвелл? – быстро спросила она. – Вы не все мне рассказали?
– Нет, не волнуйтесь! – твердо, хотя не слишком убедительно ответила миссис Хоупвелл. – Но ваше положение небезопасно, и мы не должны терять времени, если хотим вывести вас из этого дома. Умоляю вас, выпейте шоколад, покуда он не остыл, и съешьте что-нибудь, пожалуйста! В любой момент нас могут прервать…
Их и в самом деле прервали негромким, но длинным и сложным по ритму стуком в дверь.
При первом ударе Люси Хоупвелл подпрыгнула и пискнула, как кукла. Но, успокоенная условным сигналом, она поспешно открыла дверь, успев придать лицу мягкое и скромное выражение перед тем, как вошел ее муж, и заперла дверь снова.
Посторонний решил бы, что мистер Хоупвелл осознает опасность сложившейся ситуации куда лучше своей супруги. Его лицо было гладко выбрито, галстук сверкал белизной, плотную фигуру облегали зеленый камзол с высоким воротником и белые брюки.
Но щеки его казались менее румяными, а волосы – еще сильнее поседевшими. Закусив губу, он поклонился Мадлен, чьи колени дрогнули, когда она присела в ответном реверансе.
– Ваш покорный слуга, миссис Хепберн, – формально приветствовал ее мистер Хоупвелл. Несколько уменьшившаяся при этом суровость вернулась к нему, когда он перевел взгляд на жену.
– Мистер Хоупвелл… – начала она, предупреждающе подняв указательный палец.
– Как вам будет угодно, мадам, – промолвил ее супруг. – Но если вы непременно должны давать выход вашей детской и неприличной страсти к интригам, то постарайтесь, по крайней мере, не вести себя в стиле пьесы эпохи Реставрации [62] . – Он указал на дверь за собой. – Три длинных удара, три коротких, затем комбинация из тех и других! Вы бы надели на нас маски, если бы их можно было достать!
62
Имеется в виду реставрация монархии в Англии в 1660 г., ознаменованная провозглашением королем Карла II Стюарта.
– Ради бога, Гидеон, любовь моя…
– Ну хорошо! – Он снова посмотрел на Мадлен. – Теперь, миссис Хепберн, что касается ближайшего будущего…
Мадлен не была кокеткой – напротив, она относилась к искусству кокетства с глубоким презрением.
– Мистер Хоупвелл, – заговорила она, – вы и ваша жена проявили себя нашими друзьями в такой момент, когда не многие осмелились бы на это, ибо императора страшатся все. Я не могу выразить свою благодарность должным образом, так как не обладаю даром красноречия.
Подбежав к нему, она вцепилась в лацканы его камзола.
– Но, пожалуйста, верьте, что я люблю вас обоих и говорю это совершенно искрение!
Мистер Хоупвелл молча уставился в пол. После паузы он осторожно освободился от рук Мадлен, шагнул назад и откашлялся.
– Миссис Хепберн, я не стану притворяться, что мне нравится происходящее здесь. Мое положение более двусмысленное, чем вы думаете. Только два дня назад мне нанес личный визит сам император…
– Ну еще бы! – с презрением воскликнула его жена. – Он пытался произвести на тебя впечатление. Надеюсь, ты не позволил Бонн пустить тебе пыль в глаза?
Гидеон Хоупвелл, подошедший ко второму окну, чтобы отодвинуть занавесы, резко повернулся, освещенный лучами солнца.
– Как жена дипломата, дорогая моя, ты обяжешь меня, если не будешь публично именовать императора Франции «Бонн».
– Как вам будет угодно, мистер Хоупвелл. Но я хотела спросить…
– Боже мой! – перебил ее муж, увидев в алькове Иду де Сент-Эльм, что возмутило его чувство приличия. – Эта женщина все еще в постели! Мы не можем оставаться здесь, Люси. Нам нужно сразу же спуститься вниз.
– Гидеон, любовь моя, мы не можем никуда спуститься и должны сидеть тихо, как мыши, пока из трактира не приедет экипаж за миссис Хепберн. Обитатели дома в любой момент могут обнаружить связанного слугу, которому не давали снотворное! – Однако, увидев выражение лица мужа, миссис Хоупвелл перестала возражать. – Ладно, подожди минутку!
Подобрав тяжелые атласные юбки, она подбежала к алькову и задернула золото-голубые занавесы.
– Вот так! – торжествующе воскликнула женщина. – Теперь вид этой злополучной особы не будет оскорблять твою пресвитерианскую [63] благопристойность. Так что ты начал говорить об императоре?
63
Пресвитериане – религиозная секта, разновидность кальвинизма в Англии и США, проповедующая строгость нравов.
– Я ненавижу его тиранию и милитаризм так же, как и мистер Джефферсон, – признался мистер Хоупвелл. – И все же в этом человеке что-то есть.
– Естественно, – фыркнула миссис Хоупвелл, – иначе он не стал бы императором. К тому же у него очень красивые глаза. Но знаешь, что я о нем думаю?
– Ты предубеждена против императора, любовь моя, потому что он считает женщину низшим существом, достойным того, чтобы на него смотрели, но не слушали.
Взвизгнув, миссис Хоупвелл подпрыгнула, сжав кулачки.
– Мадам, умоляю вас не забываться!
– По-моему, – воскликнула миссис Хоупвелл, – твой император – мерзкий маленький человечек, который все время играет роль!
– Играет роль?
– Да! Постоянно!
– Мне могут не нравиться его принципы, Люси, но я не могу отказать ему в искренней вере в них. Он предан своему народу и особенно своей Великой армии, которая кажется мне весьма неплохой компанией.
– Вот именно! – крикнула миссис Хоупвелл. – Эти люди слишком хороши для него, хотя большинство из них его обожает. Но помоги Небо этому оловянному божку, если они когда-нибудь поймут, что ему наплевать на всех, кроме самого себя и своих драгоценных родственников! А так как ты, Гидеон, как будто окончательно склонился на его сторону…