Капитан прыгуна К1.0. Книга 1
Шрифт:
– Громче, нейри.
Он такой великолепный, такой несравненный!
Кажется, я снова и снова до хрипоты повторяла «Иммэдар». Он мучил меня, изводил и не отпускал. Такой большой, такой сильный. Я ведь никогда не умела сопротивляться ему по-настоящему. Какой победы он хотел снова? Из груди вырывались то стоны, то рыдания.
– Селене, - с этим шепотом он снял железный контроль и я, наконец, получила свое дикое живое пламя. Во имя Эолуум, как этот мужчина кончает!
Я исполню любой его приказ, любой каприз, я убью за него,
Тяжело дыша, он отпустил мои запястья и прижался губами к моему виску.
– Я люблю тебя, Селене.
– Шепот был едва различимым, но от него у меня по телу мурашки пошли.
Почему я не умею быть такой, как он? Не могу выразить ему свои чувства так же ярко? Все, что у меня есть, это мои слова, но их же всегда не хватает, они всегда слишком пресные в сравнении с эмоциями. Когда-то я полагала, что могу все пояснить с помощью языка, - наивная. Впервые за все время с Глебом мне вдруг стало немного страшно. Что если на пути нам встретится девушка, земная девушка, способная быть таким же пламенем? Если она вспыхнет для него и затмит меня? Нет, я знаю, Иммэдар никогда не оставит меня и не предаст, но что если глубоко внутри он будет испытывать влечение к другой? Я не хочу так!
– Ты снова боишься, - мягко проговорил Глеб и погладил пальцами мою скулу, потом очертил линию губ.
– Чего испугалась, моя Селене?
– Чертовы глаза, - зло выдохнула я на русском. Постоянно меня сдают ему.
– Ирра Илмера!
– с притворным негодованием проговорил Глеб и рассмеялся.
– Я научил тебя плохому - мы это еще обсудим. Чего ты боишься?
Он приподнялся на локте и ласково оглядел мое лицо.
И как ему пояснить? А ведь я только что обещала не скрывать больше ничего.
– Боюсь, что ты меня разлюбишь, - сказать это было неимоверно сложно, хотя со стороны могло показаться иначе.
Глеб выглядел пораженным, у него даже смешок недоверчивый вырвался.
– Что? Почему?
– Еще и заулыбался.
Его реакция причинила боль.
– Потому что я не умею как ты. Я умею только говорить, и все.
Он перестал улыбаться и нахмурился.
– Мы же вроде как это уже обсуждали, - он говорил мягко с нежностью, но боль почему-то не отступала.
– Селене, я знаю тебя всю и очень люблю!
Досада заполнила разум. Я все испортила. Он такой потрясающий, принял мои слезы, мою слабость, и был такой восхитительный, с ума сводящий секс, а я все испортила!
– Глупенькая...
Он сказал это все с той же нежностью, но меня как будто волной накрыл гнев. Что он себе позволяет? Я сердито выдохнула и попыталась выбраться из-под него. Глеб поймал меня за талию и прижал к себе.
– Далеко собралась?
Я чувствовала спиной его вздымающуюся грудь, мое бедро упиралось ему в пах. С плохо скрываемым удивлением я отметила, что он снова меня хочет.
– Селене, - он очертил кончиком языка контур моего уха, а после прикусил мочку. Я попыталась справиться с телом, что предательски желало выгнуться в ответ на ласку.
– Во-первых, ты обнаженная на улицу не пойдешь. Я сам достану из багажа вещи.
От его слов внутри все загорелось. Иммэдар снова делал это со мной: распалял одной единственной фразой, одним движением.
– Во-вторых, - продолжил Глеб, - мне нужен совет моего лингвиста-психолога по поводу странного поведения моей женщины.
Я растерянно замерла и открьла рот, намереваясь возразить, но тут же его закрьла. Усталый, расстроенный вздох получился сам собой.
– Она рано потеряла мать, - неуверенно начала я.
– Поэтому не по возрасту следовала правилам зрелости. Развитые тала, тем более ирра, независимы, неуязвимы, ничего не боятся. Но один чистокровный всегда знает о ней больше, а потом видит ее слабой и плачущей.
Глеб крепче прижал меня к себе, поцеловал волосы за ухом. Я попыталась справиться с подступающими слезами.
– А еще этот чистокровный стал совсем потрясающий, многие тала его хотят, и на земле у него клуб фанатов есть, точнее фанаток, я смотрела соотношение, и все эти приглашения на интервью...
Глеб приподнял голову и взглянул на мой профиль, но лучше бы он этого не делал, мне без того было страшно говорить и больно.
– А я... Я так не умею показывать чувства, и они пишут всякое. Вроде, она холодная...
– Я взялась цитировать на земных языках то, что читала в сети, и что рациональная часть меня посчитала полной чушью.
Он едва заметно улыбнулся. Краем глаза я уловила это движение.
– Это называется ревность, милая.
Что? Его фраза мгновенно остановила весь слезливый настрой. Я развернулась в его руках и взглянула в светлые ласковые глаза. Глеб рассмеялся.
– Какое удивленное личико. Да, Ирра Илмера ревнует, но на этот раз по- настоящему. Притворяться расстроенным не буду, - он лучезарно улыбнулся и, как ребенка, громко чмокнул меня в нос.
– Какое обиженное личико. Носик хотел, чтобы я убеждал ее в обратном? Или чтобы не наслаждался, что меня впервые за все время ревнуют? Ну, уж нет!
– Плохой чистокровный, - пробубнила я. Как ни странно, его слова помогли.
– Плохой и по уши влюбленный, - снова рассмеялся он.
– Спросишь, в кого?
Я сердито выдохнула. Он никогда этого делать со мной не перестанет! Никогда! Как будто я его космос, где он постоянно прокладывает свои маршруты.
Полчаса спустя я сидела на пассажирском сиденье в рубашке, джинсах и пыталась осмыслить, как так вышло, что, будучи расстроенной и злой, я все равно умудрилась еще раз заняться с ним любовью, причем с еще большим удовольствием, чем прежде. Он хочет и получает, а я просто чувствую его желание и на все соглашаюсь, потому что не могу без его прикосновений и объятий, не могу без его поцелуев, без его запаха и без его этих вечных маршрутов в моей голове.