Капитан

Павлов Анастас

– А что, если его откатить?
– предложил он.

Остальные с сожалением посмотрели на него. Мичман свистнул - где же Капитан?

А Капитан стоял у ворот. Рядом с ним - Лена.

– У меня твоя книга. Я тебе занесу, - сказала Лена.

– Нет, нет, не надо, я сам зайду.

Капитан чувствовал на своей спине взгляды ребят. Лена видела, что он торопится, и ей стало обидно.

– Я вижу, у вас теперь с пиратами дружба - водой не разольешь?

– Мы работаем.

– Секреты завелись?

– Почему секреты? Никаких секретов.

У него словно появились глаза на затылке - он видел, что вся команда глазеет на него, сгрудившись возле котла. Он даже знал, кто как смотрит.

– Да подумаешь, откатим как миленькие.

– Нельзя, Султан, труба мешает.

– Одни работают, другие треплются, - послышался голос Седого.

– Меня зовут, - сказал Капитан.

– Капитан, давай, что ли!

Голос у Мичмана недовольный.

– Зовут меня...
– повторил Капитан.

– Мы тоже не сидим сложа руки. Готовим спектакль, - продолжала Лена.

Она не хотела уходить первой. Если его зовут, пускай идет.

– Взяли! Раз, два, три - оп! Взяли!

Капитан наконец решился и отступил на один шаг.

– Мы вам пришлем пригласительные билеты. Хотя вы нас и сторонитесь, как будто мы с вами не в одном отряде.

– Раз, два, три - о-о-оп!

– Меня зовут... До свиданья!

– До свиданья!

Лена продолжала мрачно стоять у ворот, провожая его взглядом, - он был смущен, ноги заплетались.

Котел был тяжелый и круглый - не за что ухватиться. Ребята приподнимали его и перетаскивали понемножку - шаг за шагом. Было трудно, но зато приятно.

– Р-раз...

Еж оступился, круглое туловище котла выскользнуло из рук.

– Ой!

Котел придавил ему ногу. Мичман и Седой мигом приподняли котел, чтобы Еж высвободил ногу. Капитан опоздал всего на секунду.

– Что произошло?
– спросил Султан и опять поплевал на руки.

Еж героически улыбался. Он снял с ноги тапочку. Палец на ноге был отдавлен.

– Ого!

– Ух ты! Такого уговора не было!
– пошутил Еж.

Больше всех перепугался дядя Пешо.

– Ладно, ребята, будет! Хватит на сегодня!

Седой исподлобья смотрел на Капитана, не скрывая неприязни. "Ты виноват, ты проторчал там у ворот", - говорили его серые глаза.

Пират, Мичман и Торпеда тоже посмотрели на Капитана, но сразу смущенно отвели глаза.

Еж держался как мужчина. Ни ахов, ни охов. Мичман и Торпеда сцепили руки, сделали "стульчик", раненый сел, обхватил ребят за шеи, и все рысцой побежали в ближайшую аптеку. Молодая аптекарша промыла рану всякими целебными жидкостями - перекисью водорода, спиртом, йодом, вправила ноготь и перевязала палец бинтом.

Все с большим интересом следили за операцией.

– Больно?
– спросил Ваню.

– Как от крапивы, - ответил Еж, гордясь своей выдержкой. Он чувствовал себя героем.

К великому удивлению дяди Пешо, ребята вместе с забинтованным Ежом вернулись на завод и все-таки перетащили котел. В тот день и в тот вечер Капитан намолчался за целую неделю.

Он рано вернулся домой, лег и погасил свет. Лежал в темноте, думал и ждал. Один за другим затихали в доме звуки. Вот папа сложил газету, пошел в спальню, сейчас скрипнет половица у двери. Мама гасит лампу, закрывает дверь, опять открывает: ей всегда кажется, что она забыла завернуть кран в кухне. Еще немного, и всё утихнет, потонет в темноте. Выплывет на небо луна и посеребрит листья на яблоне. Тихую ночь заполнит веселый хор лягушек и кузнечиков.

Со дня страшной клятвы Капитан не смел подойти к Лене, даже словом с ней перекинуться. У нее была его книга, у него была ее книга. Вот и все, что осталось от их дружбы. Холодные, безжалостные взгляды ребят следили за Капитаном. Он чувствовал себя узником. А Мичман и Седой были строгими и неподкупными тюремщиками, не разрешавшими ему ни одного свидания. И Капитан невольно подчинился, сам стал сторониться Лены, и все понемногу успокоились. Если бы Лена пронюхала, в чем дело, она бы немедленно все рассказала вожатой... Так они думали.

Капитан встал с кровати. Бесшумно, как тень, подошел к письменному столу и не спеша включил настольную лампу. Кнопка выключателя щелкнула так тихо, что, кроме него, никто не услышал. Капитан взял тетрадку с нарисованным корабликом на обложке. Полистал ее, пробежал глазами, не вчитываясь в написанное. Надо выбросить эту засушенную розу! Если мама увидит, он умрет со стыда! А Мичман? Хотя нет - страшнее всех Торпеда. Этот вечно всюду лезет, все ему нужно. Дай ему авторучку, начнет вертеть, пока не сломает. А если он наткнется на тетрадку... Да, розу надо выбросить, особенно после того, что было сегодня!.. Лена должна понять. Ведь у него нет ни секунды свободной!

На письменном столе лежали аккуратной кучкой какие-то предметы. Наверно, мама забрала в стирку его джинсы и выложила все из карманов. Какой-то камешек. Веточка, очень похожая на человечка - ну просто настоящий человек с растопыренными руками. Сосновая шишка, самая обыкновенная, ни на что не похожая... Года полтора хранится - надо будет подарить ее Ваню. Но разве подаришь ему то приключение, которое они тогда пережили! Они с Мичманом тогда заблудились в лесу. Хотели срезать кусок пути и заблудились. Никто им не поверил. А веточка... Вот если взглянуть с этой стороны, она особенно похожа на человечка!

Под самым окном заливался кузнечик. И до того громко! Здоровущий, наверно, кузнечик. Капитан неслышно поднялся, высунулся в окно, чтобы его разглядеть. Он таращил глаза, вслушивался, напрягаясь, - все напрасно: кто может разглядеть такую крошку среди ночи?

– Эй, ты где?

Кузнечик на мгновение смолк.

"Чиррр, чиррр!" - застрекотал он снова.

Капитан потянулся за шишкой.

– Эй, стрекотун, кинуть в тебя шишкой?

Он бросил ее - она легко запрыгала по плиткам тротуара, и кузнечик смолк.