Капитан
Шрифт:
– Вот и все, - сказал Пейчо, аккуратно складывая листки.
Чтобы усилить впечатление, он немного помедлил, прежде чем сесть. Пока он читал письмо, оно ему очень нравилось, и он сказал:
– Браво, Пейчо!
Остальные молчали, избегая смотреть ему в глаза. Во время чтения Еж вытянул босую ногу, зажал пальцами стебелек маргаритки и пытался пальцами другой ноги оборвать на цветке лепестки. Петух и Торпеда были загипнотизированы его нечеловеческими усилиями. Не сказать, что это было чересчур интересно, но надо же было куда-нибудь смотреть. Султан жевал травинку. Жевал не глотая, просто по привычке. "Ничего не получится с этим "дорогим"!" - подумал он и дальше почти не слушал. Ваню украдкой поглядывал на реку - вода быстро бежала мимо, маленькие рыбки блестели среди камней у берега - и мучительно думал, кого они ему напоминают, когда поблескивают на солнце.
– Много здесь... такого...
– высказал критическое замечание Капитан.
– М-да...
– согласился Торпеда.
– Какого "такого"?
Он писал вчера письмо до одиннадцати вечера. Сейчас его клонило ко сну, а видя, что ребята слушают без восторга, он совсем приуныл.
– Ну, такого... закрученного.
– Непонятно, - вступил в разговор Петька-Седой.
– Разные там границы-страницы, а вот что именно мы просим - непонятно.
– Чертежи небольшого корабля. Я ведь написал. Разве нет?
– Да, верно, написал, - поддержал его Мичман. Пейчо взглянул на него и продолжал: "мы отплатим ему за теплые слова... безграничной благодарностью".
– Написать-то написал, но с разными там финтифлюшками.
– Какими финтифлюшками?
– Все равно как если бы одну конфету завернуть в пятьдесят серебряных бумажек: (Ваню улыбнулся: "Точно! На эти конфетные бумажки и похожи рыбки".) Целый час разворачиваешь, а еды - на один зубок.
– Что, что?
– заинтересовался Султан.
Пейчо понурил голову. Машинально поднял маргаритку с оборванными лепестками, принялся растирать ее между пальцами.
– Да-да!
– авторитетно заявил Стручок.
– Очень длинно. У адмирала не хватит времени прочесть.
Можно подумать, что и отец его и дядья - сплошь адмиралы.
Однако этим судьба поэтичного письма была решена. Капитан, как оказалось, на всякий случай захватил из дому тетрадку и карандаш. Исписав и изорвав половину листков - все из-за этих "дорогой" и "уважаемый", - при полном молчании Пейчо письмо наконец сочинили. Капитан приписал снизу:
"Пионеры VI класса "В". Готово!
Еж присел рядом с ним:
– Капитан, подставь еще одну палочку!.. Все равно ведь мы перешли в седьмой. А то адмирал посмотрит - шестой класс - и скажет: "Малышня!"
– Браво!
Мичман так сильно хлопнул Ежа, что тот ткнулся носом в траву.
– Мичман, ты хоть предупреждай! Сначала скажи: "Держись!", а потом уж свое "Браво!".
Все, кроме Пейчо, рассмеялись, а Мичман снова крикнул:
– Держись!.. Браво!
Еж согнулся вдвое и подмигнул ребятам, но Мичман хлопнул его совсем легонько.
Капитан прибавил еще одну палочку.
– Ну вот, совсем другое дело, - потер руки Петух.
– А что, если, как будто случайно, черкануть еще палочку?
– Ага, как говорится, опечатка вышла. Капитан погрыз карандаш. VIII класс-заманчиво, конечно, и выглядит солидно.
– Много будет, - сказал Пират.
– Гораздо лучше по-честному.
Сирена дрезины заставила их поднять головы. Бате Димо махнул им рукой с железного моста. Ваню вскочил.
– Бате Дим-о-о, покатай!
– Заметано! Дуй сюда!
Юнга не ожидал такого ответа. У него даже сердце заныло: почему это хорошие вещи случаются по две сразу? Дрезина или письмо? А тут еще Капитан стукнул себя карандашом по лбу и воскликнул:
– Придумал!
– В другой раз, бате Димо!
– неожиданно даже для самого себя прокричал Ваню.
Капитан приписал еще несколько слов и получилось:
"Пионеры VII класса "В" и бате Димо, машинист".
На конверте поставили обратный адрес Димо. Так, по крайней мере, больше уверенности, что никто посторонний не проникнет в их тайну.
В составлении плана пионерской инспекции участвовали все ребята. Все, кроме Пейчо. Он по-прежнему сидел, обняв руками колени, слегка покачиваясь, тупо уставившись на высокий вяз. Кирпичный завод, табачная фабрика, склады рай-кооперации и самое главное - ремзавод.
"А красильня?
– подумал Пейчо.
– О ней-то забыли".
– Красильня!
– крикнул Торпеда.
– На ремонтном нам дадут самое малое десять досок. Вот увидите!
– сказал Седой.
– А вдруг везде чисто и никому не нужна наша помощь?
– Этот вопрос Стручка всех озадачил, посеял сомнения.
– Да, плохо дело. Тогда все у нас лопнет.
Беспокойство подгоняло их. Быстрее на инспекцию! Пейчо поднялся последним, двинулся немного поодаль. Султан подождал его.
– Верно ведь, письмо получилось экстра?
– спросил Султан.
– Да... м-м-м... нет, - пробурчал поэт.
На кирпичный завод и красильню можно было заглянуть по пути. Здесь осмотр провели на скорую руку. К высокому кирпичному забору ремзавода примчались галопом. Седой и Мичман подсадили Ваню.
– Эх-ха!
– порадовался Юнга, заглянув через забор.
– Накидано, здорово накидано!
– Говори!
– нетерпеливо отозвались снизу.
Капитан раскрыл тетрадку.
– Значит, пиши! В дальнем углу поломанные ящики.
– Много их?
– Много. Три. Возле них цепи.
– Какие?
– Железные. Один ржавый котел... Черепица...
– Чем хуже, тем лучше!
– сформулировал Еж.
Инспекция продолжалась дотемна; мальчишки разошлись по домам, весьма довольные, всюду взрослые устроили беспорядок, всюду нуждались в помощниках.
Когда все разошлись, Капитан и Пират, два вожака, еще долго прогуливались вместе, разговаривали.