Капитаны, Дворкин Илья Львович

Капитаны

1964 г.

5.00 + -

рейтинг книги

Шрифт:

Утро

Мы вместе просыпаемся, улица и я, и вместе с нами — курица, знакомая моя. Петух в пунцовой кепочке горланит в бузине, качается на веточке, подмигивает мне. По стенке лапой шаркает кот рыжий — Филимон — и недовольно фыркает, как будто съел лимон. А солнце, тоже рыжее, беседует со мной и под машинку стриженной качает головой. Дела у нас с ним важные — хватит на двоих. Весёлые и разные, у каждого — свои.

Стихи для сонь

Тик-так —

стучат часы, тик-тик В рассветной тишине, И время быстрое летит. Как всадник на коне. Тик-тик — стучат часы, тик-так… Ты много видел зорь? Не спи, вставай скорей, чудак. И выходи во двор. А видел ты когда-нибудь. Как солнце пьёт росу? А слышал, как чижи поют В берёзовом лесу? Как пахнет земляникой пень Под солнечным лучом. Как в мир вступает новый день На радуге верхом. Не спи, не спи, проснись, проснись! В лучах блестит река. И, уходи в крутую высь, Пылают облака. Тик-тик, тик-так — стучат часы. Секунды шелестят. И стрелок чёрные усы Рассерженно торчат.

Музыкант

Это «ДО», это «РЕ» — звуки скачут во дворе. А ноты-головастики кишмя кишат, и хвостики, как гвоздики, у них торчат. Скрипят педали жёлтые — я жму на них и жму, по клавишам истёртым громко колочу. Трень-брень целый день! У мамы вянут уши, как в вазочке цветы. Никто не хочет слушать. А ты?

Капитаны

Позади мороз и стужа, А сейчас висит туман. Во дворе сияет лужа — Настоящий океан. Мы готовимся к походам. Корабли пора пускать — Наготове пароходы Из тетрадного листка. Лужа плещется и манит. Ждёт лихие корабли. Мы с сестрёнкой капитаны, Нам теперь не до земли. Нету в море каши манной, В море волны и маяк. Только жалко, — нету мамы, Жалко, мама не моряк. Сквозь туман, густой и белый, Мы уйдём в морскую даль. Надо храбрым быть и смелым — Морю робкого не жаль. Мы с ветрами дружбу водим, Мы волнуемся слегка. Наготове пароходы Из тетрадного листка.

Тишина

Мы идём бродить по пляжу, С головой нырять в волну. А потом на камни ляжем — Будем слушать тишину. Тишина там необычна: Слышен чаек звонкий крик, Слышен плеск воды привычный И сосны негромкий скрип. А вдали по ветру вьются Пароходные дымки, И оттуда раздаются Еле слышные гудки. Видно, это повстречались Пароходы вдалеке И негромко попрощались На моряцком языке. Мы лежим на тёплых камнях И мечтаем о морях, О далёких жарких странах О крылатых кораблях. А над нами только небо. А под нами синь волны. Кто у моря в полдень не был. Тот не слышал тишины.

Почтовый ящик

Висит почтовый ящик, разинув рот. Народ конверты тащит. Народ, народ. Но посинел от холода, он всё висит, сосульковую бороду растит, растит. А письма не кончаются любимым, дорогим. Но письма назначаются другим, другим. А я возьму оранжевый весёлый карандаш и нарисую праздник, и солнышко, и пляж. И ящику почтовому пошлю письмо, как старому знакомому, — весёлое письмо!

Мушкетёры

Из палки шпагу сделал я — И Колька сделал тоже. Мы с ним давнишние друзья, Мы с ним во всём похожи. Я мушкетёр, он мушкетёр — Нам некого бояться. Мы с ним пошли на задний двор И стали там сражаться. Сначала я его сразил, Он отступил к стене, Потом собрал побольше сил И дал мне по спине. Реветь мы громко не могли — Ведь мы же мушкетёры, А мушкетёры всей земли В бою решали споры. — Я победить тебя могу. — Сказал сердито Колька, — Давай бороться на снегу, Без этих палок только. И он подпрыгнул, как петух, Взъерошенный и красный. Пусть Колька мой давнишний друг, Но он хвастун ужасный. В сугробе было хорошо. Мы там лежали оба. К нам строгий дворник подошёл И вынул из сугроба. — Вы, — говорит, — у нас одни Такие бузотёры. А мы совсем не драчуны, Мы просто мушкетёры.

Закат

Горбатые сугробы, как белые слоны. А ну, догнать попробуй, попробуй догони! Закат пылает рыжий, поют ветров басы, и к лесу рвутся лыжи — курносые носы. Бегу лесной пустыней сквозь запах смоляной, и ветер тенью синей бежит за мной.

На лыжах

Удивительное дело: По горе в петом снегу Я взбираюсь очень смело, Только съехать не могу. Подхожу к лыжне поближе, А внизу пеньки торчат. И сейчас же сами лыжи Быстро пятятся назад. Я стою себе в сторонке К спуску страшному спиной. Засмеялись две девчонки. Неужели надо мной? Я гляжу в пустое небо. Может быть, я просто трус? Никогда я трусом не был. Никого я не боюсь? Вот сейчас… Ещё немножко… Я лечу, лечу, кричу! Мчится снежная дорожка, Я от счастья хохочу. Вдруг девчонка на дороге Ближе, ближе, ближе… Ой! Мы лежим вдвоём в сугробе, В снег зарывшись головой. Мне смешно, девчонке тоже. Я свалился, как мешок. Мы от смеха встать не можем. До чего же хорошо!

Морской вокзал

Синий зал. высокий, большущий, — этот вокзал самый светлый и лучший. Не ждут на вокзале людей поезда — здесь в дальние дали уходят суда, дороги в любые моря-океаны, во льды голубые и жаркие страны, где ветер тугой шевелит апельсины, где воздух такой удивительно синий, где плети лиан заплетаются в косы, где зреет банан и орехи-кокосы. Другие картины, где снег и метели: там дремлют пингвины в снежной постели. Идут пароходы вдали от земли — медведи выходят встречать корабли. Но помнят матросы у рифов и скал, у льдов и торосов синий вокзал.

Ветер

В водосточную трубу ветер дул, надув губу. Бу-бу-бу, ру-ру-ру!.. Ветки гнутся на ветру, скачет ветер-хулиган, в крышу бьёт, как в барабан. Машет синим рукавом — вверх, вниз. Листья в небо — кувырком! Берегись! Разойдись с дороги! Эй, там, впереди — уносите ноги!

1 2