Капкан для киллера – 1
Шрифт:
Это только в уголовной лирике, столь любимой прыщавыми малолетками, «гнущими пальцы» на блатной манер, будни бандитов представлены в романтическо-возвышенном ореоле. Вон и ресторанный мужичок на подиуме хрипит под гитару:
Когда бугор у них пришел,Они – за «перья», я – за ствол.Но ничего тут не поделаешь: работа.Но кто же будет отвечать?ОниНа самом-то деле все проще, бесхитростней, но куда с большей кровью и жесткостью.
Жизнь коротка, и никто из собравшихся на дне рождения бригадира не мог сказать, насколько коротка. Вот и хочется каждый день прожить так, словно бы он последний.
– Ну что, Свеча? – Маленький, верткий пацан в светло-сером пиджаке, подняв стопочку с водкой, обвел гостей взглядом. – За твой день рождения уже пили, за погибель всех твоих врагов тоже. А давайте я философский, проникновенный тост скажу, а?
Присутствовавшие, явно ожидая чего-то веселого, оживились.
– Давай, Укол, говори!
Тот, кого гости назвали Уколом, состроил серьезное лицо и произнес:
– Поэт сказал: «Если звезды зажигают, значит, это кому-нибудь нужно».
Улыбки застыли на лицах пацанов.
– А при чем тут звезды? – спросил один.
– Ты че – в профессора, в ботаники записался? – хохотнул другой.
– Укол, братишка, поясни пацанам, о каких таких звездах базар? – Свечников хотя и понимал, что это какая-то хитрая шутка, но почему-то и на своем дне рождения хотел выглядеть значительным и серьезным. – Уж не о тех ли, что у мусоров на погонах?
– Когда мента поганого хоронят, всегда на могиле ставят типовой памятник с красной звездой, – пояснил произносивший тост. – За что и выпьем!
Последние слова заглушили одобрительные возгласы: тост пришелся по вкусу, явно понравился. Выпив, братва наконец вспомнила и о приглашенных бизнесменах. Те по-прежнему напряженно сидели с краю, точно пленники людоедов.
Они пришли на день рождения бригадира «крышников» с подношениями (столик, естественно, был оплачен ими же), и теперь настал момент эти подношения преподнести.
– Ну, барыги, когда будете нашего старшого поздравлять? – Укол, лихо опрокинув стопочку с водкой, обернулся к одному из бизнесменов – толстенькому, чернявому мужчине, напоминающему навозного жука.
Тот засуетился, полез в карман, извлекая оттуда небольшую коробочку.
– Сергей Иванович, – произнес жукообразный задушевным голосом, – в этот торжественный день позвольте преподнести вам наш скромный подарок. Пусть стрелки этих часов, – бизнесмен открыл футляр, извлекая из него золотые часы, – отсчитывают для вас только радостные минуты жизни. И я хочу выпить, чтобы вы...
Укол вновь разлил спиртное, а Свеча, не дослушав бизнесмена даже ради приличия, уже принимал из его рук презент.
– Ни хера себе! «Патрик Филипп»! – благосклонно воскликнул он. – Ну, удружил, Гена, удружил! Давно о таких мечтал.
Жукообразный хотел было сказать еще что-то, но его одернул все тот же Укол.
– Ну что, пацаны, какая у нас дальше культурная программа?
– Барух бы каких снять, бухла прикупить, да в сауну, – предложил Свеча, щелкнув золотым браслетиком на широком запястье.
– Тоже неплохо. – Видимо, поведение подшефных барыг было столь безупречным, что Укол, бывший на дне рождения своего бригадира кем-то вроде распорядителя, посчитал возможным пригласить и их. – Ну что, господа бизнесмены, поехали с нами? Не пожалеете. Гулять так гулять! Есть тут один спорткомплекс. Телок потрахаем, заодно, как говорится, и помоемся... Слышь, Свеча, тут животных наберем или по дороге наснимаем? Однако веселую поездку в сауну, обещавшую стать достойным венцом дня рождения, пришлось временно отложить: в дверном проеме появились еще двое, отлично знакомые всем, кто сидел за столом. Это были братья Лукины, Миша и Коля, несомненные лидеры группировки, под началом которой работал и Свеча, и пацаны его бригады. Оба рослые, широкоскулые, накачанные, с поразительно одинаковым выражением лиц, по которому невозможно было прочитать, что у братьев на уме.
Группировка братьев, получившая название урицкой, нарисовалась в столице довольно давно, в конце восьмидесятых – начале девяностых. Братья, обладавшие несомненным организаторским талантом, сумели сбить довольно крепкую силовую бригаду, куда вошли как вышедшие в тираж спортсмены – штангисты, борцы, боксеры, биатлонисты, многоборцы, – так и профессиональные уголовники, имевшие за спиной как минимум по одной «командировке» «за решки, за колючки». Хотя Лукины не имели ни одной судимости, не побывали даже на «хате» изолятора временного содержания, к воровским понятиям они относились весьма лояльно. У группировки был и вор, ее курировавший, – довольно авторитетный в столице законник Крапленый. Не «апельсин», но настоящий, правильный вор, выступавший не только в роли третейского судьи, но и в качестве своеобразного буфера между урицкими пацанами и остальной воровской публикой.
Так же, как и многие в те времена, урицкие пацаны начинали с элементарных автокидков, вышибания долгов, наездов на владельцев кооперативных киосков. Вскоре в поле их зрения попали несколько перспективных фирм, которые не стали мелочно дербанить почем зря, а, наоборот, растили из их владельцев «кабанчиков», чтобы дербануть всего лишь разок, но по-крупному. Такая тактика оправдала себя на сто процентов – деньги, полученные братьями Лукиными, в конечном итоге вкладывались в наиболее прибыльный бизнес: производство фальшивой водки, бензоколонки, автосервис, увеселительные заведения.
Реальная сила любой оргпреступной группировки характеризуется тремя факторами: финансовыми возможностями, количеством стволов и связями.
К середине девяносто пятого года по количеству подопечных фирм и банков, по числу стволов урицкая группировка не могла сравниться ни с огромной империей солнцевских, ни с беспредельными дагестанцами, ни с дерзкой «долгопой». Но они тем не менее занимали собственную нишу в столичном криминальном мире, которую не собирались ни с кем делить ни при каких обстоятельствах.