Капкан для крысы
Шрифт:
Войдя в гараж, Игорек зажег лампочку и прикрыл за собой дверь. Пошарив рукой под верстаком, он извлек промасленную тряпочку и, развернув ее, достал «нужную в хозяйстве вещицу». Именно так назвал небольшой никелированный «Браунинг» продавший его Игорьку парень.
Полгода назад к Сидору прорвался какой-то немытый молодой человек, сказал, что он «диггер», исследователь московских подземелий, и начал вымогать деньги. Сидор отвел его к Игорьку и попросил выслушать непредвзято. Если дело может быть стоящим – не отказывать. Игорек долго слушал бред о подземных сокровищах, за которыми надо только нагнуться. Диггер просил, честно говоря, немного – тысяч пять-шесть. Причем не наличными, чтобы никто не подумал, что он может их растратить – он предлагал список оборудования, без которого его изыскания невозможны. Ему нужны были не деньги, а «железки».
Игорек остался глух к его доводам. Расстроенный диггер предложил купить у него, хотя бы вот эту фигню – и достал пистолет. Игорьку пистолет был не нужен, но цена в сто долларов его соблазнила. Парень нашел его где-то под землей, отреставрировал, и клялся, что он «рабочий». В общем, Игорек купил пушку, а потом долго жалел, не зная, зачем он потратил сотню.
Но теперь он хорошо понимал смысл поговорки «Тяжело в деревне без нагана». Сегодня эта штука была, действительно, нужной в хозяйстве. Патронов с ним было всего десять, два из них Игорек расстрелял в подмосковном лесу, проверяя работу покупки. Работало нормально, с пяти шагов Игорек в дерево попал.
Обтерев пистолет и руки чистой тряпкой, Игорек сунул его в карман и сел в машину. Через часок-другой можно было ехать к «Сидоровой козе».
Около восьми вечера Игорек подъехал к дому Анечки и, оставив машину у подъезда, поднялся в квартиру. Девушка встретила его в простом, но изящном домашнем халатике, который не доставал ей даже до колен. Она подготовилась к его приходу и постаралась привести себя в порядок, причесалась и сделала макияж, но припухшие веки и бледность лица выдавали недомогание.
– Да что ж с тобой случилось, милая? – с деланным состраданием пожалел ее Игорек, снимая куртку. – Приболела?
– Не обращай внимания, – махнула рукой «больная». – Сейчас все будет в порядке. Сижу дома одна, как мышь в норе, вот и чахну. Ты мой спасательный круг, так что не рассчитывай быстренько посидеть и смотаться, я тебя не отпущу.
Анечка прикусила язык, вспомнив его последнее скоропостижное бегство, но Игорек сделал вид, что не заметил. Он прошел в комнату и расслабленно повалился в кресло.
– Здорово то как! Целый день как белка в колесе. Домой придешь – пусто, скучно. Все вечера один. Мотаться по презентациям и тусовкам – никакого здоровья не хватит. Да и не интересно мне там. Кто туда ходит? Одним лишь бы пожрать на халяву, другие ходят себя показать, какие они крутые и знаменитые, вышагивают, как павлины. А на деле главная цель, чтобы про них не забыли. Третьи за свои большие бабки хотят приобщиться к миру «великих», мол, я с таким то пил, так себе парень. Журналисты, что там крутятся в этих кругах, так те хуже пираний. Все, что видят, называют скандалом. Женился Филя на Борисовне – скандал, развелся Пресный с Кристиной – скандал, родился ребенок у «академиков» – опять скандал. Да какой может быть скандал в свадьбе, разводе или родах? Это же либо нормальные человеческие чувства, либо просто бизнес.
А эти все вывозят в слюнях, разжуют, перелепят. Читаешь, как идиот, и на самом деле кажется, что это что-то ненормальное. Откуда у Саши с Лолой дети? Нет, что-то здесь не так! Есть какая-то подоплека, не зря журналисты про это пишут!
Через час уже понимаешь, что все нормально, это норма, это жизнь. Но фамилия шакала с блокнотом уже зацепилась в памяти. Вот и он уже знаменит! А всего лишь и надо поднять ногу на дерево – и все твой след заметят.
Нет, не мое это. Меня от них тошнит. И дома тоскливо. Друзей нет. Новых заводить, так девять шансов из десяти, что для них вся моя прелесть в моем кошельке. Из крутых приятелей тоже не наберешь, снобы одни, или зацикленные на бабках.
С девчонками тоже тоска одна. Нормальные девушки в моем лесу не водятся, а где есть простые и умные – там я не хожу. Приведешь домой очередной спермосборник, ночью на такси посадишь, а утром не можешь вспомнить, как ее звали, и как она выглядела. Через пару дней запросто можешь с ней по новой познакомиться.
Холодно у меня как-то. Негде погреться, расслабиться. Поговорить по-человечески не с кем. Вот у тебя мне подозрительно хорошо, уютно.
Я в прошлый раз потому и сбежал так неожиданно, что мне слишком хорошо стало. Побоялся прикипеть, а то, не дай Бог, еще и влюбиться. Что мне тогда делать?
Игорек прервал свой почти шекспировский монолог и поднял взгляд на Анечку. Она сидела напротив, подперев подбородок кулачком, и смотрела на него широко раскрытыми глазами.
– Да, Игорек, ты – это что-то, – задумчиво сказала она, нарушив молчание. – Я никогда не думала, что ты… что ты такой!
– Это плохо?
– Наоборот. Но это так неожиданно! Я даже не знаю, что делать. Но я тебя так понимаю! Мы с тобой родственные души. Ты такой хороший, оказывается.
– Не перехвали, а то застесняюсь.
– Нет, правда!
– Может нам вместе жить надо, а?
Анечка усмехнулась недоверчиво и, поднявшись с места, спросила:
– Ты виски пьешь?
– Вообще-то я за рулем, – с сомнением сказал Игорек. – До утра, надеюсь, выветрится?
Он испытующе посмотрел хозяйке в глаза. В ее взгляде мелькнул лукавый огонек, она помедлила немного и, мягко улыбнувшись, согласилась:
– Выветрится.
– Тогда «Джонни Уокера», если есть.
Анечка подошла к бару, а Игорек встал и направился к двери в ванную:
– Я умоюсь, если ты не возражаешь. Весь день в машине, пропылился.
Хозяйка не возражала.
В ванной Игорек пустил воду и посмотрелся в зеркало. Нет, он, явно, работает не по призванию. Ему нужно было идти в артисты. Развести Лешу – это можно было посчитать случайностью, вызванной экстремальностью ситуации. Но сейчас на это не сошлешься. Ему нужно было остаться с Анечкой, и он это сделал, причем, не напрягая ее. Все было сделано экспромтом, словно он всю жизнь этим занимался. Он так вошел в роль, что на самом деле начал ей жить, и ему трудно было признаться, что это игра. Ему сейчас и вправду нравилась Анечка, он хотел ее, и жалел.