Капкан для крысы
Шрифт:
– Вот и переписывай теперь, – закрыв глаза ладонью и сгорбившись пробормотал Петр. – Зачем ему нужно было это делать?
Игорек решил подсластить пилюлю Петру, чтобы не калечить его психику окончательно:
– Я думаю, отец твой не был ни идиотом влюбленным, ни неблагодарным папашей. Злую шутку с вами сыграл случай, который его прибрал раньше срока. Это завещание было ширмой.
– Как это? – без особого интереса поинтересовался Сидор-младший.
– Девица эта ему нравилась, но без шекспировских страстей. Сидор достаточно практичный и трезвомыслящий человек…был. Бегать по девкам в его годы и с его положением и складом характера было не с руки, престарелым бонвиваном он не был. Он просто хотел ее привязать к себе. Платить ей, как проститутке, Сидор не собирался, он слишком себя уважал. Поэтому девица «делала ему хорошо», так сказать, в расчете на будущие дивиденды. Я так думаю, потому что он сам заказал мне именно такое завещание, чтобы у нее глаза разгорелись. Как только она надоела бы Сидору, завещание было бы переписано. Но вот тут вышла промашка – вмешалось провидение.
Петр сидел молча, переваривая информацию. Успокаивала она мало, так как денег от нее больше не становилось.
– Так что, Петро, оказались мы с тобой в заднице. Не думай, что меня устраивает перспектива поработать под началом этой бабенки. Мне, конечно, лучше, чем тебе, ты-то вообще в полном пролете, прошуршал, как фанера над Парижем. Но и мне хотелось бы в работе вперед продвигаться, а тут такие разборки предстоят, того и гляди до стрельбы дойдет, когда коллеги начнут хлебные места делить. Анюта наша баба сметливая, шустрая, но совсем не «безнесвумен», ей этот корабль не удержать. Она его быстро на мель посадит. А если она по-бабьи поступит, то есть обернет все в наличные и свалит на запад, бабки прожигать – ей надолго хватит – то и в этом случае мне не многое светит. Так что когда я говорил, что мне без разницы на кого работать, я несколько выдавал желаемое за действительное. А знаешь, какой вариант просвечивает явнее всего?
– Какой?
– Ты хорошо знаком с нашими «игрушечными зверюшками» по прозвищу Чип и Дейл?
– Ну? Что из этого?
– Вот отсюда этот вариант и просвечивает. Я думаю, что как только мадам вступит во владение наследством, «бурундуки» ее хорошенько прессанут.
– Да ну, сейчас это уже не прокатит, РУОПовцы не дадут.
– Ты не понял. Никто не станет отбирать у нее деньги в наглую. Они заставят ее поставить их у руля компании, а дальше масса вариантов. Можно легко увести бабки влево либо оставив ей чуток на прокорм, либо вообще ничего не оставить, в зависимости от их сердобольности. Можно поставить дело так, что она будет всего лишь английской королевой, то есть ничего не решать. Да вариантов можно целую сотню набрать. В любом случае, мне все это поперек задницы, мне с этими уголовниками не по пути, обязательно под дело подведут.
– Тяжеленько тебе будет с ними работать! – усмехнулся Петр, невольно испытывая удовольствие от того, что не у него одного неприятности.
– Да уж, любят они меня не больше, чем ты, – согласился Игорек.
Игорек замолчал, давая Петру «созреть». Сидор-младший напряженно глядел в пол, мучительно пытаясь найти выход из тупика. Ничего в голову путного не приходило, мешало пульсирующее в висках отчаяние. Наконец, что-то в его мозгу оформилось в подобие мысли, он наморщил лоб, фокусируя сознание и, подняв палец, произнес, посмотрев Игорьку в глаза:
– А если… – он еще немного подумал и добавил. – Почему бы нам самим не прессануть девицу, а? Опередив этих мужиков?
Игорек отметил про себя это «нам», Петр уже был готов упасть в руки сам, как спелый плод. Быстро приходит в себя, чертов наследничек, наверное, умение держать удар у семейства Сидоровых в крови. Но придется его разочаровать.
– Ты же говоришь, что знаком с ними, а предлагаешь детские вещи. У этих бульдогов мертвая хватка. Если бы наследником стал ты, они без разговоров стали бы на тебя работать. Но если у них появится шанс получить все сразу, то эту кость они уже не выпустят и перегрызут за нее глотку любому. Они Сидору служили, а не тебе, ты для них никто, не больше, чем я или Анечка. Это же не средневековые рыцари. Для них сын сюзерена не сюзерен, а так себе, помеха в деле. Никаких сантиметов по этому поводу и родственных чувств они не испытывают.
– За такие деньги можно и подраться!
– Забудь! – остудил пыл соискателя Игорек. – Драки не будет. Ты папу своего знаешь, он нанимал только лучших, а «бурундуки» – лучшие из тех, кого он когда-либо нанимал, не считая меня, конечно. Они тебя и всех, кого ты позовешь в помощь, разорвут в клочья, как только ваш запах почуют на своей тропе. Я в клуб самоубийц вступать не собираюсь и тебе не советую. В любой игре должен быть шанс, а в этой нет ни единого. Лучше уж тогда просто застрелись, тебя, в свете этого завещания, никто не осудит за это.
– Но должен же быть какой-то выход! – Петр в отчаянии стукнул кулаком по столу. – Не может быть, чтобы из-за какой-то глупости все рухнуло!
Игорек загадочно улыбнулся и щелчком отправил пачку «Парламента» по полированной поверхности стола, поймал ее другой рукой, достал сигарету, спокойно закурил. Пора, клиент «испекся»!
– Так что, Петро, как ни крути, нравлюсь я тебе или не нравлюсь, я единственный человек в этой фирме, который тебе не то чтобы сочувствует – таких, наверное, хватает – но я один могу тебе помочь.
Хозяин кабинета исподтишка наблюдал за своим визитером, прячась за клубами дыма. Зрелище было прелюбопытнейшее. Сначала он сидел, закусив кулак, лицо выражало полнейшую прострацию и растерянность, но по мере того, как до него доходил смысл сказанного, гримаса безнадежности разглаживалась и в глазах пока еще робко засветился огонек надежды.
– Ты сказал – помочь?
– Есть один вариант… – уклончиво ответил Игорек.
– Говори!
«Спаситель» невозмутимо затянулся и пустил кольцо. Колечко удалось на славу, толстое и большое, хоть в баскетбол играй. Петр заворожено смотрел, как оно плывет, постепенно тая в воздухе.
– Да не томи ты! – не выдержал он. – Выкладывай, что знаешь!
– Это будет кое-чего стоить.
– Хватит набивать цену. Заплачу, сколько скажешь.
– Дело не совсем в деньгах, Петр, – Игорек смотрел прямо в глаза собеседнику. – Я человек достаточно меркантильный и несентиментальный. То, что я делаю, преследует одну цель – собственную выгоду. У нас как-то не принято афишировать такие устремления, но я хочу быть честен. Согласись, если я буду говорить о продолжении дела, беспокойстве за судьбу компании, ты мне вряд ли поверишь. Правильно?
Петр согласно кивнул.
– Моя выгода вполне согласуется с твоей выгодой. Мне выгодно, чтобы компанию получил ты, чтобы компания росла и получала как можно больше прибыли, чтобы она крепко стояла на ногах как можно дольше. Ты имеешь что-нибудь против этих постулатов?
– Я разве похож на идиота?
– Значит, я не так уж и плох, как ты думаешь. По идее, нам с тобой на одном троллейбусе ехать. Может, выходить на разных остановках, но на данном этапе я собираюсь ехать поближе к конечной.