Капкан для крысы
Шрифт:
Таранцев смущенно молчал. Крыть было нечем, крайне низкая эффективность правосудия и почти неприкрытая продажность многих его служителей, его самого приводили в бешенство и не раз заставляли подумывать о том, чтобы подать рапорт об увольнении. Останавливала только юношеская уверенность, что без него жулье, вообще, распоясается. Он чувствовал, что светловолосый здоровяк прав, но не разрешить же ему, в самом деле, вершить суд по своему усмотрению! Так и соучастником стать недолго, а там и до «эскадронов смерти» шаг шагнуть остается.
– Вы сказали – «убийца», – вкрадчиво произнес Чип. – Значит, есть в этом уверенность?
Таранцев хмыкнул, бросив быстрый взгляд на хитреца. Он еще несколько секунд боролся с сомнениями, а потом решился:
– Ваш босс умер от передозировки героина. Мешочек с этим наркотиком был на столе. Но вы говорили, что он употреблял только кокаин. Проверка установила, что на стенках пакета с героином остались частицы кокаина. Вывод может сделать и школьник – порошок подменили. То, что мы с вами встретились в одном дворе означает, что мы идем с разных сторон, но в одном направлении. Я не прошу, чтобы вы делились со мной тем, что узнаете. Все равно не скажете, потому что у нас разные цели. Если вы мне дадите хоть малейший повод – я вас изолирую. И если засветитесь, совершая свой суд, сядете надолго и я приложу к этому свою руку. Все.
Сказав это, Таранцев, не прощаясь, отвернулся от «бурундуков» и, подойдя к невзрачной «восьмерке», сел в нее и выехал со двора. Он впервые в своей карьере, которая длилась чуть больше полугода, пошел на сделку с законом. Правильную, с его точки зрения, сделку, преследующую не корыстные цели, а торжество справедливости. И сейчас его обуревали странные чувства – удовлетворение и даже восторг вкупе с угрызениями совести и некоторыми сомнениями в правильности совершенного.
Чип и Дейл проводили машину долгим взглядом.
– А, в принципе, ничего парень, – заметил Чип. – Только дерганый какой-то.
– Молодой просто, привыкнет, – добавил Дейл. – И ведь не дурак, как в начале показался. Раз уж добрался до сюда, значит умеет «формулы выводить».
– Значит, если ты хочешь сделать то, что задумал, то тебе, то есть нам, нужно спешить, чтобы прийти к финишу раньше него. И с хорошим запасом. А то к разбору прибежит и посадит нас, к чертовой бабушке. Видел, как он это все воспринимает? Сказал, значит, посадит.
– Тогда пошли, нечего ему фору давать, он и так уже, похоже, чуть впереди.
Чип и Дейл нашли нужный им подъезд, у которого сидели несколько бабуль, стойко терпевших холод поздней весны. Парни поздоровались с «наблюдателями», вежливо раскланявшись с ними. Бабушки проводили парней благосклонными улыбками, заинтересованно поблескивая стеклами очков и, как только за ними закрылась подъездная дверь, принялись оживленно обсуждать появление незнакомцев.
Друзья поднялись на этаж, где жил Леша-Перпл. Дейл нажал кнопку звонка и толкнул вперед Чипа, который в их дуэте исполнял роль представителя власти. За дверью послышался шорох шагов, щелкнул замок.
– Главное следственное управление ФСБ. Отдел по борьбе с наркотиками. Следователь Семенов, – представился Чип, на ходу сочинив увесистое название несуществующего ведомства. – Вы не могли бы уделить нам несколько минут?
– Вы по поводу моего сына?
– Если ваш сын – Алексей Жданов, то да.
– Но я уже несколько раз говорила с милицией.
– Обычная неразбериха, много ведомств, много отделов. Все борются с одним и тем же порознь. Вы уж нас извините.
– Ладно, – сдалась женщина.
Щель исчезла, звякнула цепочка и мать Перпла пригласила «следователей» в дом. После того, как ранили ее сына, она стала запираться на все замки и цепочки. Но в ее доме за последние дни побывало так много сотрудников внутренних органов, что она даже не обратила внимания на отсутствие удостоверений, которые настоящие следователи всегда толкают перед собой, как золотой ключик.
– Проходите на кухню, я сейчас.
Чип и Дейл, осматриваясь, прошли на большую кухню. В доме царил достаток, что никак не вязалось с информацией о том, что здесь живет законченный наркоман. Вернувшаяся на кухню хозяйка, похоже, заметила удивление на лицах пришедших, и пояснила:
– Леша, конечно, большой балбес, но он никогда ничего не тащил из дома. Я всю жизнь проработала в торговле, в советское время это считалось очень доходным ремеслом, да и сейчас тоже. Уже год на пенсии. А отец Алексея доктор юридических наук, довольно известный адвокат. Поэтому недостатка в семье не было. А Леша… это наше горе. Упустили сына. Зато дочь, красавица, умница, сейчас в Женеве, работает в консульстве, – как бы оправдываясь, закончила она.
– А можно посмотреть комнату сына? – попросил Чип.
– Пожалуйста, – вздохнула женщина без особого энтузиазма.
– Да уж! – присвистнул Дейл, заглянув в «гадюшник».
– Здесь уже провели обыск, но ничего, кроме банки самогона и пятидесяти долларов под подушкой не нашли. Хотя, и до обыска было не лучше.
– А откуда у Алексея доллары? – поинтересовался Дейл. – Не похоже, чтобы он делал запасы.
– Я думаю, этот ему дал.
– Кто – этот? – сделал стойку Дейл.
– Я уже говорила… За день до того, как Алешу… ранили, – женщина всхлипнула, но сдержала чувства, – к нему приходил какой-то парень…
– Вы его знаете?
– Нет, никогда раньше не видела.
– А как он выглядел?
– Я его встретила в дверях, было темно, да я и не присматривалась. Лица не разглядела. Но он был, явно, не из круга Леши. Такой ухоженный, я бы даже сказала, интеллигентный. Очень добротно одет. Молод, лет двадцати пяти. Короткая стрижка, темные волосы. Вот и все, пожалуй.
– Он представился?
– Нет. Сказал только, что старый приятель Леши, кажется, учились вместе.
– А где учился Алексей?