Капкан на оборотня
Шрифт:
Мы прошли немного по улице, увидели под забором кучу бревен и сели передохнуть.
– Ты заметил, что этот дед чем-то похож на волка? – спросила меня Тоска.
– Даже не знаю. Не исключено. Я его как-то хорошо не успел разглядеть, – с сомнением в голосе ответил я.
– А по-моему, очень похож. Он вполне мог шастать по ночам к старушкам, старый пендель, – весело сказала Тоска. – Да ему даже харю не надо маскировать.
– Тут что-то не вяжется. И потом, ты, помнится, сама говорила, что человек даже спросонья не перепутает звериную морду с человечьей, – резонно заметил я.
– Хорошо, допустим, – продолжила свои рассуждения Тоска, – а заметил ли ты, мой друг Куропяткин, одну странную вещь?
– Какую? Сросшиеся брови на челе Митрофаныча? Так это может быть вызвано просто старостью. У многих в этом возрасте растительность начинает куститься. На пальцах, на бровях, на ушах...
– Заметь! – Тоска уставила в небо палец. – Заметь, мы постепенно сами стали рассуждать, что имеем дело с настоящим оборотнем. А прошло всего чуть больше суток.
Тоска была права.
– Надо рассуждать так, – сказал я. – Бабушки видели оборотня? Оборотня. Пока не доказано обратного, мы будем считать, что это вервольф. Так на самом деле ведь интереснее. О чем ты там говорила?
– Ну, это как раз в тему. Ты не заметил, что у сторожа отсутствовала собака? Что это за сторож без собаки? – и Тоска посмотрела на меня с явным превосходством.
Какая молодец, а я даже не обратил на это внимания, подумал я. А вслух сказал:
– Ты, Тоска, как-никак ума за лето набралась? Книжки, видимо, читала? Энциклопедии, да? Умница!
– А ты, Куропяткин, думал, что ты один такой умный на всем белом свете? Каждый знает – оборотень рядом с собакой жить не будет, – констатировала Тоска.
Я зевнул и сказал уставшим голосом:
– Это, конечно, факт. Про собаку. Но факт не бесспорный. Знаешь, я тут ни у кого не заметил собак. Ни у Захаровны, ни у Агранцова, ни у бабы Нади. Так что это не показатель. По такому принципу в оборотни можно любого записать. И бродячих псов тоже, кстати, не видно. Не, ну, может, они в лесу обитают...
– Нападения были совершены только на бабушек, – не унималась Тоска, – хотя логичнее было бы сначала напасть именно на Митрофаныча.
– Почему это логичнее?
– Потому, что у него есть ружье. Любой нормальный преступник первым делом выключит из игры самого опасного. А кто тут самый опасный? Конечно же, охотник с ружьем.
– А зачем он тогда капканы эти ставит? На себя, что ли?
Тоска потрясла головой.
– Что-то я совсем запуталась, – сказала она. – Кто оборотень? Зачем оборотень? Оборотень ли вообще? Голова кругом идет.
– Я сразу сказал – «ищи мотив». Ты ищешь мотив?
Тоска не ответила. Она раскрыла свой блокнотик и сделала две записи. «Нет собаки, похож на волка». «Возможно, оборотень».
На следующем листке блокнотика я заметил такую запись: «Бабка Оля, жертва № 2. Богомольная старушка, богатая коллекция икон».
– Вот, мотив! – победоносно произнесла Тоска. – Вот мотив!
– Какой же? – поинтересовался я.
– Иконы.
Так, интересно.
– У нее есть иконы?
– Полно! Эта бабка Оля – известная богомольщица! Она даже в монастырь вроде как уходить собиралась, но потом передумала!
Это было уже интересно. Это...
– Смотри! – Тоска схватила меня за руку. – Рассказываю! Оборотень... ну, тот, кто изображает из себя оборотня...
– Это если он ненастоящий, – уточнил я.
– Ну да, это если он ненастоящий. Так вот, этот ненастоящий оборотень прознал про иконы. А как их взять? Надо...
– Просто, – перебил я. – Очень просто. Дожидаешься, пока старая пойдет за молоком, приходишь и снимаешь со стены все иконы. Дешево и сердито. И никакого маскарада устраивать не надо.
– Для отвлечения внимания! – Тоска аж подпрыгнула. – Для того чтобы все думали про этого оборотня и пропажа икон осталась незамеченной. Бабка Оля отправляется либо в психушку, либо в больницу. Похититель устраивает пожар. А потом кто разберется, были эти иконы или не были...
– Ну, допустим. А почему бы тогда не поступить еще проще? Дождаться, пока бабка уйдет, забрать иконы, поджечь дом. Вот и все.
– А свидетели?
– Какие свидетели? – усмехнулся я. – Населения тут меньше, чем в большеземельной тундре. Полчеловека на сто тринадцать километров.
– Ну, народ все-таки есть кое-какой... И если бы похитителя заметили возле дома бабы Ольги, то сразу бы возникли подозрения. Пожар устроить – не муху шапкой придавить. А так все шито-крыто. Можно прийти ночью, взять, поджечь и спокойненько уйти.
– Ну, да, – согласился я. – Может, и так... Если это так, то к этой бабушке мы должны наведаться в гости.
– Да, узнать, не пропало ли чего, – подсказала Тоска. – Спросить, не видела ли кого?
Далеко идти не пришлось, жилище «жертвы № 2» помещалось неподалеку. Как и все в деревне Сорняки.
Дом бабки Оли был похож на саму бабку Олю. Маленький, щуплый и... какой-то остроносенький, что ли. Шустрый. Сама «жертва № 2» сидела на крылечке и преспокойненько чистила картошку. Как будто на нее никакой тутошний злодей и не нападал.
– Добрый день, бабушка, мы к вам, – с улыбкой сказала Тоска, отворяя калитку.
– Зачем это еще ко мне? – сварливо спросила бабка Оля.
Нежелание общаться, видимо, было отличительной чертой жителей деревни Сорняки.
– Привет вам передать от моей бабушки Нади, – продолжала улыбаться Тоска.