Капкан
Шрифт:
Хотя, принадлежал ли?
— Спасибо, что пришла, — вымолвил, привычным для него, спокойным голосом. — Нам была необходима эта встреча.
— Как ты мог? — невольно вырвалось из уст.
Я не хотела задавать глупых вопросов из кинолент. Хотела поговорить, выслушать его, а после расстаться, как взрослые люди, без истерик. Но ураган эмоций взял вверх над разумом.
— Как ты мог? — не дождавшись его ответа, повысила голос, — Ка-а-ак?
— Любой мой ответ ты примешь за ложь.
И хоть он был прав, и его слова
— Тогда зачем я здесь, если ты не собираешься отвечать на мои вопросы? — спросила, сделав шаг назад и облокотившись спиной к двери, чтобы унять дрожь в ногах.
— Попрощаться, — ответил сдавленно, убрав взгляд в сторону окна.
Что он искал там? Ответы на мои вопросы? Или панацею от моих душевных мук? Ни того ни другого там нет. Я искала.
— Х-хорошо, — произнесла с горечью от потери.
Я знала, что это конец еще неделю назад, но с его уст слова прощания ранили сильнее.
Я выпрямила спину, отряхнулась, в надежде, стряхнуть и боль, щемящую в груди, и поторопилась уйти, так как почувствовала прилив горьких слез, подступающих к глазам. Эта встреча была ошибкой и продолжать её было бессмысленно.
Но только я отвернулась к нему спиной и потянулась к ручке двери, он резко схватил меня и прижал спиной к себе.
— Уже и не помню жизни без тебя, будь я проклят, — прошептал сквозь зубы, утыкаясь носом в шею.
Мне стало тяжело дышать. Чувствовала, как начинаю задыхаться и погибать. Все происходящее было выше моих сил, и я понятия не имела, как мне вынести всю эту боль.
— Прощаюсь не от того, что хочу, а потому что знаю, что ты никогда не примешь меня женатого.
— Так разведись, — охрипшим голосом взмолилась я.
Никогда не пойму, что двигало мной в ту секунду. Как я посмела просить такое, зная, что это просьба может разрушить не только жизнь другой женщины, но и ребёнка?
— Прости, — прошептал, сжимая крепче в своих объятиях.
Как же мне их не хватало все эти дни. Вдыхая его пленительный аромат, хотелось вновь прикоснуться к нему, почувствовать тепло его тела. И я была бы готова и дальше терять себя в родных руках, не произнеси он сокрушительных слов:
— … но их я тоже люблю.
С глаз предательски покатились слезы, и я разрыдалась прям на месте, не сумев вынести такого унижения.
— Я не готов солгать тебе и пообещать, что однажды разведусь с ней, так как этого не будет. Она мать моего ребёнка, и они моя семья.
Это невыносимо — слышать, как любимый человек пытается завуалировать простые слова, говорящие, что ты ничто, в сравнении с настоящей семьёй.
Сглотнув комок в горле и собрав всю волю в кулак, я отстранилась от него и обернулась, чтобы взглянуть на прощание в глаза. Аккуратно сняв с безымянного пальца подаренное им кольцо, вложила
Пусть последним, что он увидит во мне будет что-то более светлое, нежели соленые капли на щеках. Не люблю быть слабой в чужих глазах. А он ведь теперь — чужой.
— Вот бы знать, кем я была для тебя все это время, — прикусив губу, прошептала я, а после поспешила открыть дверь и выйти из кабинета.
С того дня я больше не видела его. И только приходящие каждый месяц букет и открытка, с ответом на мой последний вопрос: «Ты была всем», являются напоминанием о том, что такой человек когда-то был в моей жизни.
И как бы сложно не было это признать, но произошедшее год назад вырвало почву из под моих ног, сломав и уничтожив меня и мои надежды на счастливое будущее. Теперь моя жизнь плывет в другом направлении, когда-то далеком от меня.
Звонок на телефон прерывает моё самобичевание. Потушив сигарету, сжимаю в руках открытку, не имеющую больше никакого смысла, и бросаю её в урну к букету. Принимаю вызов от мамы, и первые пару минут мы проводим за обсуждением бытовых дел. И только после того, как мама убеждается, что я не умираю от голода и холода, она обращается ко мне с просьбой:
— Сегодня у Ханукаевых праздничный вечер, много гостей собралось. Наша посудомойка заболела и не явилась на работу, а Эмма до сих пор у репетитора. Не смогла бы ты приехать и заменить работницу?
— Мыть посуду за богачами? — криво улыбаюсь. — О, мама, это моя мечта.
— Дорогая, перестань. Эти богачи очень помогают нашей семье!
— Шучу. Конечно я приеду, раз ты просишь.
Жизнь доказала мне и не раз, что если и делать что-то вразрез своим убеждениям и принципам, то делать только ради своей семьи. Поэтому, как бы не была мне чужда просьба, если о ней просят родители, я всегда выполню её.
Попрощавшись, сразу вызываю такси, отбросив в сторону все желания о хорошем, здоровом сне.
За долгие годы, что родители работают на эту семью, я лишь однажды приезжала туда и помогала маме с уборкой домиков для гостей. Это было так давно, что порой кажется эти воспоминания ложные, и все было лишь детской фантазией ребенка, которому иногда не хватало материнского внимания. Это не значит, что я выросла недолюбленным ребёнком. Отнюдь. Но я выросла в семье, где всегда не хватало денег, и родителям приходилось работать, не покладая рук, чтобы обеспечить наше с сестрой будущее.
Подъезжаю к высоким кирпичным воротам, вдоль которых красиво усажены кусты туи. Внимательно изучаю окрестность, освещенную ночными фонарями. Даже сумерки не сумели скрыть всей роскоши этого поселения: высокие кирпичные дома, скрытые за высокими воротами и припаркованные рядом дорогие автомобили не могут не вызывать приятных ощущений внутри. Это именно то, что я бы хотела видеть каждый день, выходя из дома.