Капли крови (Навьи чары)
Шрифт:
– - Ах, да, Триродов, как же, как же, - суетливо и растерянно повторяла она, и уже не знала, что сказать.
Дулебова язвительно говорила:
– Вот уж, кажется, не скоро рассмеется. Вполне в вашем вкусе.
Потерина покраснела и воскликнула:
– - В моем вкусе! Ой, что вы, Зинаида Григорьевна! Вот-то уж, по пословице, царского слугу согнуло в дугу.
Жена учителя Кроликова сказала:
– Да, он всегда смотрит исподлобья, и ни с кем не разговаривает. Но он очень добрый человек.
Дулебова метнула на нее злой взор.
– - Добрый человек на словах.
Дулебова улыбнулась ей благосклонно.
Жербенев говорил Дулебовой:
– А знаете, что я вам скажу? Я-таки повидал людей на своем веку, скажу не хвастаясь. И по-моему, это очень плохая примета, что он исподлобья глядит.
– Конечно, - согласилась Потерина.
– Вот уж истинная правда!
Жербенев говорил:
– Пусть человек смотрит мне прямо в лицо. А эти, - в тихом омуте...
Полковник не договорил. Дулебова сказала:
– Откровенно скажу, не люблю я этого вашего поэта. Не могу я его понять. Какой-то он странный. Что-нибудь есть за ним скверное.
– Все у него подозрительное, - сказал Жербенев с видом человека, знающего многое.
Говорили, что у Триродова и у других ведется сбор денег на восстание. При этом выразительно поглядывали на учителя Воронка. Злые речи о Триродове полились рекою. Говорили, что в доме Триродова притаилась подпольная типография и что там работали не только учительницы, но даже и воспитанники Триродова. Дамы с ужасом восклицали:
– Малыши-то такие!
– Да, вот вам и малыши!
– - Нынче нет детей.
Воронок сказал:
– Вот, говорят, при полиции девятилетний сидит.
– - Бунтовщик, - свирепо сказал вице-губернатор.
Потерин сказал:
– Да, я вот еще слышал, что один тринадцатилетний мальчишка арестован. Такой маленький поганец, а он бунтует, шалыган!
Вице-губернатор сказал угрюмо:
– - Этот с дедом в Сибирь идет.
Воронок весь покраснел, и спросил:
– За что же это?
– - Смеялся, - угрюмо буркнул вице-губернатор.
Дулебов поспешно и громко спросил Потерина:
– - А уж у вас, надеюсь, бунтовщиков нет?
Потерин говорил:
– Нет, сохранил Бог, ничего такого. А только, надо правду сказать, уж очень распущенные нонче дети/
Дулебов с покровительственною ласковостью опять сказал ему:
– - А уж у вас хорошее училище. Порядок образцовый.
Потерин расцвел. Расхвастался:
– Да уж я умею подтянуть. Держу их строго.
– - Спасительная строгость, - сказал директор.
Поощренный этими словами, учитель-инспектор спросил:
– Можно бы и посечь?
Дулебов увильнул от прямого ответа. Отер лицо ладонью, как кошка лапкою, и заговорил о другом.
Начались умилительные воспоминания о добром старом времени. Рассказывали, как, когда и кого секли.
– - Секут и нонче, - с тихою радостью сказал Шабалов.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
После
– Заметили, Зинаида Григорьевна?
– А что?
– Наш-то инспектор щеголяет в перчатках.
– Да?
– Перчатки! Желтые!
– А что?
– На взятки.
Зинаида Григорьевна обрадовалась, оживилась. Долго было слышно шушуканье злых баб, и раздавался их змеиный шип-смех.
Потом дамы с Шабаловым и с Воронком пошли кончать экзамен. Дулебов с вице-губернатором отправились ревизовать библиотеку. Их сопровождал Потерин. Все было в исправности. Толстые томы Каткова мирно дремали (пыль на них была стерта накануне). Только вот Смирдинские издания сороковых годов заподозрил Дулебов.
– А уж это неудобно, - визжал он, косясь на вице-губернатора.
– Нигде в каталогах одобренных книг нет их.
Потерин воспользовался случаем поинсинуировать на учителей. Доносил, что Воронок в церковь не ходит, и для каких-то чтений учеников к себе собирает.
– А уж надо с ним поговорить, - сказал Дулебов.
– Пригласите его в ваш кабинет. Я с ним поговорю. А вы пока покажете Ардальону Борисовичу кабинет учебных пособий.
В кабинете Потерина Дулебов и Воронок долго разговаривали.
– Я не касаюсь ваших убеждений, - говорил директор, - но я должен поставить вам на вид, что вносить политику в школы невозможно. Дети не могут в этих вопросах разобраться. Это их развращает.
Воронок сказал сдержанно:
– - Агентурным сведениям не всегда можно верить.
Дулебов слегка покраснел. Сказал досадливо:
– Мы не заводим агентов, но у нас много знакомых. Мы здесь давно живем. Мы не можем не слушать того, что нам рассказывают.
Всех бывших на экзамене почетный смотритель Жербенев пригласил к себе на обед. Только один Воронок отказался. Пришли и приехали и все, кто был в училище, и еще многие, кого Жербенев пригласил по этому случаю. Были Глафира Павловна и Кербах. Обед был долгий и обильный. За обедом и после обеда было много выпито. И все опьянели. Один Дулебов был трезв. Только слегка разрумянился от ликеров, - он очень их любил.
Члены черносотенного союза воспользовались случаем сказать Дулебову и вице-губернатору злое о Триродове. Заговорили о Триродовской школе, - и разговоры были пошлые.
– Фотографией занимается, - большой любитель.
– Зазовет к себе детей, разденет до гола, и снимает.
– Да у него и в лесу ребятишки нагишом бегают.
– Что ребятишки! И учительницы.
– - Голые не голые, а босиком так они постоянно.
Жербенев сказал:
– Как простые бабы.
– Да, - сказал вице-губернатор, - бабы босиком ходят, а это очень безнравственно. Надо запретить.