Капля дёгтя и полмешка радости
Шрифт:
— Ладно уж, спи, — снисходительно сказал Игорь, и успокоенный Гриша тут же уснул.
К утреннему чаю Гришу будили все: и мама, и бабушка, и брат.
— Проснись, сынок! — тормошила его мама и, обращаясь к бабушке, говорила: — Вот что значит свежий воздух. В городе Гриша никогда так крепко не спал.
— Поднимайся, соня! — стыдил Гришу Игорь, который, впрочем, сам любил поспать и поваляться в постели. Сегодня он почему-то поднялся раньше обычного.
Проснувшись, Гриша сейчас же посмотрел в окно, а потом
«Неужели ещё не заметили, что дрова убраны? А может, Игорь не утерпел и пожаловался, что я ночью гулял. Но почему тогда мама ничего мне не говорит?»
Бабушка позвала всех к столу и, разливая в чашки подрумяненное в печи молоко, сказала:
— Разоспался ты, внучек, нынче. А Игорь раньше всех встал. Выхожу я утром во двор, а он у поленницы на солнышке отдыхает после трудов праведных.
— После каких трудов? — спросил Гриша.
— Вон, погляди, какую он поленницу выложил, — подойдя к окну, кивнула головой бабушка.
Гриша не поглядел. Он не мог оторвать своего удивлённого взгляда от брата. Почему же Игорь молчит, почему не скажет бабушке, что ничего не делал?
— Ты что… уставился? — пробормотал Игорь и, чуть заметно покраснев, стал торопливо прихлёбывать молоко, уткнувшись лицом в большую чашку.
Гриша промолчал. Ему вдруг стало ужасно жалко брата. Он обманул бабушку с мамой и к тому же не видел глазастых, безусых жуков, не любовался озябшей звёздочкой, которую согрело одеяло-облачко, не следил за Змеем Горынычем, отступившим перед Василисой Прекрасной.
И полный больших, светлых впечатлений, завладевших им с новой силой, Гриша не стал уличать во лжи и без того пристыжённого брата.
Только когда бабушка, похвалив ещё раз Игоря, назвала его тимуровцем, Гриша, ни к кому не обращаясь, сказал:
— Настоящие тимуровцы никогда не хвастают своими делами, — и остался этим вполне доволен.
ОШИБЛАСЬ…
Всё, что случилось у Веры, просто не укладывалось в голове.
Три дня назад, на утреннике, посвященном окончанию учебного года, её самая лучшая подруга и одноклассница Наташа сказала Вере:
— В воскресенье отмени все дела! Пойдём в Большой театр. Мама взяла нам билеты на «Щелкунчика».
— Это балет такой, я знаю! — обрадовалась Вера и закружила подругу.
Воскресенье пришло скоро. Когда Вера одевалась в театр, к ней неожиданно прибежала Наташа.
— Тебе очень хочется идти на балет? — как-то нерешительно спросила она подругу.
— Очень, — призналась Вера.
Наташа смутилась ещё больше, но всё же сказала:
— Видишь ли… Вчера к нам приехали родственники из Сибири, всего на два дня. Они ни разу не были в Большом театре, и не известно, когда снова приедут, вот и…
— Вот и отдай им наши билеты, — догадалась Вера. — Мы — москвичи, мы в другой раз в Большой театр сходим.
Наташа поблагодарила подругу и побежала домой.
Вере сразу стало нечего делать. Она вышла погулять и вдруг решила съездить к театру, узнать, когда пойдёт «Щелкунчик» ещё раз. Может быть, до отъезда в лагерь они всё же сумеют посмотреть этот балет. Теперь уж Вера попросит взять билеты свою маму. Вот будет сюрприз для Наташи!
К театру Вера приехала за несколько минут до начала спектакля. Она окинула взглядом пёструю толпу под огромными колоннами театра и тут же поспешно спряталась за одну из них. К театру, оживлённо болтая, шла Наташа вместе с их одноклассником Эдиком Жильцовым. Эдик был одет в свой праздничный тёмно-синий костюм (в нём он и на школьном утреннике был), а Наташа хотя и была в том же светленьком платье, в каком забегала к Вере, но в руках держала красивую мамину сумочку.
Пройдя мимо колонны, за которой стояла Вера, Наташа вынула из маминой сумочки билеты, и они скрылись в ярко освещённом вестибюле театра.
Вера вышла из-за колонны и опрометью бросилась к остановке автобуса. На душе у неё было так скверно, точно это она, а не Наташа обманула кого-то и обман был теперь обнаружен. Даже дома Вера долго не могла освободиться от этого неприятного чувства.
«Теперь между нами всё кончено!» — чуть ли не весь день твердила она.
На следующее утро Вера не пошла к Наташе, как девочки условились раньше. А когда Наташа позвонила ей по телефону, Вера, услышав её голос, молча повесила трубку. Наташа позвонила снова, но Вера опять не стала ей ничего говорить. Сняла трубку, узнала Наташин голос и повесила её. Так повторялось несколько раз. Немного погодя Вера ушла в магазин за хлебом, а когда вернулась, мама сказала:
— Звонила Наташа, просила тебя зайти к ней. Говорит, к нам трудно дозвониться, что-то с телефоном случилось.
— Не успею я зайти к ней, — сказала Вера, — вещи в лагерь нужно собирать. Через день уезжаем.
Встретились девочки только в день отъезда, у лагерных автобусов. Наташа уже забралась в автобус и, высунувшись из окна, крикнула Вере:
— Иди сюда, я тебе место заняла!
Но Вера сделала вид, что не слышит Наташу, и прошла мимо. Села в другой автобус.
В лагере Наташа тотчас подбежала к ней:
— Я узнала, что здесь драмкружок будет. Давай запишемся!
— У меня нет способностей, — сухо ответила Вера.
Наташа удивилась:
— Ты чего дуешься?
Вера не выдержала и сказала:
— Если ты думаешь, что я ничего не знаю, то ошибаешься!
— Что ты знаешь? — спросила Наташа.
— Не делай удивлённое лицо. У тебя это плохо получается, хотя ты и хочешь записаться в драмкружок, — съязвила Вера и, не желая продолжать разговор, отошла в сторону.
Наташа обиделась.