Капля дёгтя и полмешка радости
Шрифт:
— Завтра у нас будут выборы председателей советов отрядов, — сказала старшая вожатая. — Подумайте, кого вы хотите избрать.
«Наташу», — тотчас решила Вера, но осеклась — как же она предложит выбрать Наташу, когда сама отговаривала Майю дружить с ней?
Теперь уже нельзя было не сознаваться.
Вера прошлась по дорожке возле их домика, вздохнула и решительно направилась в спальню. Присев на краешек кровати, она посмотрела на подруг, обступивших Наташу, и подумала: «Подожду немного. Наговорятся,
И вот горнист проиграл отбой. И уставшие за день девочки одна за другой умолкли. В спальне наступила тишина.
«Пора, а то будет поздно, уснёт…» — сказала себе Вера и приподнялась на кровати. Наташа тоже не спала и смотрела в её сторону. Вера тут же уткнулась головой в подушку.
«Что же я не говорю? Говори же! — лихорадочно убеждала себя Вера. — Всего несколько слов, и всё будет в порядке».
Но как, оказывается, трудно иногда произнести эти несколько слов. Вера почувствовала, что решимость покидает её. «Теперь я уже ничего не скажу, — растерянно думала она, — сразу не сказала, а теперь ни за что… Да и спит уже она…»
И чтобы убедить себя в том, что Наташа действительно спит, Вера еле слышно спросила:
— Ты спишь… Наташа?
— Нет ещё, — раздалось в ответ.
— Не спишь?! — испуганно переспросила Вера и услышала, как застучало у неё сердце.
— Ты что? — спросила Наташа уже сонным голосом.
«Уснёт, сейчас уснёт», — заволновалась Вера и умоляюще попросила:
— Не спи, пожалуйста, мне надо сказать тебе очень важное…
— Что? — нетерпеливо спросила Наташа.
Вера перевела дыхание и, словно прыгнув в ледяную воду, проговорила:
— Это я… я во всём виновата… подумала, будто ты обманула меня с билетами… не разобралась и обиделась… даже Майе на тебя наговорила… А сегодня Эдик мне всё рассказал… Я так рада, Наташка, так рада… извини меня… — Вера замолчала и прислонилась к подушке горячей щекой. Но тут же она почувствовала, как вместе с жаром покидает её и тот невидимый груз, который давил её все эти дни.
В спальне стало совсем темно. Вера не смотрела в сторону Наташиной кровати, но она была уверена, что её подружка улыбается. И Вера ответила ей такой же счастливой улыбкой.
НОВАЯ ДОРОЖКА
Этим летом Андрюша не поехал в пионерский лагерь, поселился на даче у папиной сестры — тёти Клавы. Тётина дача стояла в конце посёлка. За ней через дорогу начинался сосновый бор. Лес этот прозвали певчим, потому что в нём никогда не умолкало пение птиц. Словно тысячи маленьких скрипок звучали вместе, и каждая исполняла свою чудесную мелодию.
А в саду тёти Клавы птиц почти не было. Разве что воробьи, которые только и делали, что трещали, точно они были не воробьи, а сороки.
Возвратились как-то Андрюша и Костик, сын тёти
— Надоели мне эти чирикалки! Сейчас я его прогоню, — сказал Костик и поднял с дорожки комок земли.
Но тут воробей открыл клюв и так удивительно защёлкал, что у Костика от неожиданности комок земли из рук выпал.
— Это же соловей! — прошептал Андрюша.
— Он! — подтвердил Костик.
Соловей оборвал пение и, взмахнув крылышками, исчез.
— В лес полетел, — сказал Костик и вместе с Андрюшей стал выстругивать биту для игры в городки.
Немного погодя Андрюша посмотрел вокруг и толкнул Костика в бок: соловей сидел на том же кусте, только совсем низко, почти у самой земли, и держал в клюве соломинку.
— Никак, гнездо вить собирается! — ахнул Костик.
— Поможем ему, — сказал Андрюша и, собрав несколько пожелтевших травинок, хотел положить их рядом с соловьём.
Но Костик дёрнул его за рукав.
— Рядом нельзя, — сказал он, — спугнёшь только. Клади вон на ту ветку, может заметит.
Соловей не заметил и опять улетел. Но не надолго. Вскоре он вернулся. И не один, а с соловьихой. Они сели на ветку рядом, и соловей, смешно вертя клювом, стал что-то показывать подруге.
— Наверное, хвалится, какое хорошее место для гнезда выбрал, — засмеялся Костик.
И точно. Строительство гнезда началось. Соловьиха нанесла много сухих листочков, а потом слетала и за пушинкой. Должно быть, захотела сделать гнездо потеплее.
Костик тут же предложил распороть свою подушку и вынуть из неё немного пуху. Подушка не пострадает, а соловьям не придётся летать так далеко. К несчастью, в комнате оказалась тётя Клава, и затея не удалась. Однако и без помощи мальчиков гнездо строилось быстро.
— Теперь не улетят, — радовались они.
Но как раз тут и начались неприятности.
Сначала к тёте Клаве пришла молочница и, прогромыхав почти у самого гнезда бидоном с кружкой, закричала:
— Есть кто дома, а?
После неё явился почтальон. Он прошёл немного по дорожке, а потом как стукнет по соседнему с гнездом дереву палкой и как крикнет:
— Выходите плясать и письмо получать!
Только почтальон ушёл, как в калитку въехал на своём «Орлёнке» сосед Вовка. Его велосипед скрежетал, как немазаная телега, а сам Вовка орал во всё горло:
— Эй вы, идёмте купаться!
Даже Шарик не мог вынести такого шума. Он с громким лаем бросился по дорожке навстречу Вовке.
Соловьи выпорхнули из гнезда и сели на растущую у забора сосну. Увидя это, мальчики выставили Вовку с его «велеком» за калитку и огорчённо вздохнули.