Капля воды - крупица золота
Шрифт:
И все же Анзар Атдаевич обратился к Новченко с вопросом:
— Товарищ Новченко, — он редко называл людей по имени и отчеству, — может, вы коротко расскажете, как идут дела на стройке?
Сергей Герасимович пожевал губами:
— Дела-то идут, Анзар Атдаевич. Но положение на стройке напоминает мне порой историю создания некоторых африканских государств. Племен черт те сколько, вождей и предводителей еще больше, чем племен, одни не верят, что государство можно создать, других вообще эта петрушка не устраивает, и они объединяются, чтобы разрушить только что народившуюся государственную формацию. Так и на стройке: есть у нас и маловеры, для которых сама идея сооружения канала в пустыне — блеф, есть прямые и скрытые противники прогрессивных, более экономичных методов строительства, есть кабинетные созерцатели, схемопоклонники, не упускающие случая вставить нам палки в колеса. Но, как говорится, собаки лают, а караван движется вперед. Несмотря ни на что, темпы строительства нарастают. Потому что работают на участках замечательные люди, И работают поистине героически, к тому же с творческим огоньком.
Анзар Атдаевич кивнул:
Спасибо, картину вы нарисовали выразительную. Как относится к стройке руководство области?
— А как ему относиться? — Новченко чуть усмехнулся. — Весь народ с нетерпением ждет, когда по каналу потечет вода. Строительство канала отвечает народным чаяниям. Многие колхозы направили к нам своих трактористов, иных — вместе с машинами. Помогают нам продуктами. Присылают своих представителей — чтобы те докладывали колхозникам о ходе строительства. Заинтересованность, как видите, народ проявляет большую — руководители области вынуждены с этим считаться.
Анзар Атдаевич внимательно посмотрел на Новченко.
— Мне кажется, вы не в ладу с ними?
— Перед некоторыми мне приходится отстаивать интересы строительства.
— Как я слышал, и они подчас указывают вам на ошибки?
— По пословице, только аллах никогда ни в чем не ошибается. А я не аллах — простой смертный. Бывает, и сорвешься… Есть ведь такие типы и в обкоме, и в облисполкоме, и в министерстве, с которыми нельзя говорить спокойно!..
— Все-таки не надо вешать на людей уничижительные ярлыки, — мягко сказал Анзар Атдаевич. — Прошло то время… Можно ведь даже с противниками спорить достойно, не стараясь ни скомпрометировать их, ни запугать, а укладывая на обе лопатки с помощью веской аргументации. Тому, кто убежден в своей правоте, горячиться-то как раз и незачем. А вы — человек убежденный, так, товарищ Новченко? Будьте же хозяином, а не слугой своего характера.
Анзар Атдаевич увещевал Новченко, как учитель провинившегося ученика, и тот не смог сдержать невольной улыбки:
— А что, характер у меня — не очень?
— Даже очень «не очень»! — улыбнулся и Атдаев. — Да для вас и самого это, наверно, не секрет. — Он посмотрел на часы. — Через час бюро. Товарищи хотят вас послушать. От заместителя министра нами получена серьезная докладная записка, вам вручат копию, ознакомьтесь с ней. Надеюсь, на закрытом бюро ЦК вы не будете вести себя, как на боксерском ринге.
— Постараюсь, — буркнул Новченко.
— Уж, пожалуйста, дорогой Сергей Герасимович. Не прощаюсь с вами — через час увидимся.
Заседание бюро ЦК началось ровно через час.
Главным вопросом, который обсуждался на нем, был вопрос о строительстве Большого канала.
Когда на бюро появился Алексей Геннадиевич, Новченко понял, что драки все-таки не избежать. Он успел уже прочесть докладную замминистра и внутренне напрягся, но решил, что бы там ни было, держать себя в руках. Анзар Атдаевич прав: спокойствие — всегда только на пользу делу,
Анзар Атдаевич, обращаясь к нему, сказал:
— Товарищ Новченко, бюро хотело бы посоветоваться с вами и с руководством министерства по некоторым вопросам строительства Большого канала.
Новченко поднялся, опираясь ладонями о стол:
— Пословица гласит: халат, скроенный по общему, совету, коротким не бывает,
— Сидите, сидите. Вы ознакомились с докладной замминистра?
— Она для меня — не новость. Я заранее мог вам сказать, что в ней содержится.
— Такой вы провидец?
— Просто мы по-разному относимся к делу, и наши позиции не меняются. Заметьте: в докладной— только обвинения по моему адресу и ни одного позитивного предложения.
— Разве министерство не может поправить вас, когда вы ошибаетесь? Ведь строительство Большого канала находится в ведении министерства.
— Министерства — но не заместителя министра. У него своя точка зрения на проект канала.
— В чем же она, по-вашему, заключается?
— О ней можно судить и по докладной. Для Алексея Геннадиевича основной проект незыблем, как для правоверного мусульманина — утверждения корана. К проекту, по его мнению, нельзя даже прикоснуться карандашом,
— Проект принимала государственная комиссия.
Сергей Герасимович уже с трудом сдерживал себя. Положив на стол сжатые кулаки, он принялся объяснять:
— И все-таки это только проект! Ведь и бюро ЦК перед каждым важным заседанием подготавливает проект резолюции. Сам ход заседания меняет его.
— Именно: сам ход заседания. А не кто-нибудь единолично.
— Вы хотите сказать, — начал горячиться Сергей Герасимович, — что проект строительства ломает Новченко?
— Это следует из докладной.
— Докладная! — Новченко пренебрежительно махнул рукой. — Это бумажка. И проект начертан на бумаге. А вы знаете, товарищи, что даже в государственные законы со временем приходится вносить изменения. Жизнь не стоит на месте. И не жизнь надо равнять на бумагу, а бумагу — на жизнь. Мы изменяем отдельные места проекта на основании практики, опыта, который накапливается в ходе строительства канала. Сама жизнь вносит в него поправки! И творческая мысль строителей.
— Не смешивайте творчество с собственным произволом, — подал с места реплику Алексей Геннадиевич.
Анзар Атдаевич постучал по столу карандашом.
— Вам я пока слова не давал. Товарищ Новченко, в докладной говорится, что вы даже трассу канала ведете не по проекту. Это — плод чьей-либо творческой мысли?
— Ответственность за это несу я — как начальник строительства. Проектировщики допустили тут явный просчет. Посмотрите, — Новченко подошел к карте, раздвинул шторки, провел по карте пальцем. — Линия трассы изгибается, словно серп. И растягивается на сорок семь километров. Если спрямить ее, длина трассы сократится на целых семь километров.