Капля воды - крупица золота

Кербабаев Берды Мурадович

— Чтобы ты не заподозрил меня в других недостойных намерениях, я пошел. До свиданья, братцы!

Когда Атаев удалился уже на порядочное расстояние, Нуры, словно спохватившись, крикнул ему:

— Прораб!.. Погоди! Может, чаю с нами выльешь?

Атаев обернулся, смеясь:

— Ты поторопился со своим приглашением! Надо было обождать, пока я скроюсь вон за тем барханом! Там бы я тебя уже не услышал. Спасибо, дружище. До новых приятных встреч!

Когда Атаев исчез за дальним барханом, Нуры обнял Володю за плечи,

и они вместе сели на песок.

— Почаще бы прораб приходил с такими вестями! — Нуры широко улыбнулся. — Но ты-то, братец, хорош! Ишь, решил сделать широкий жест — отказаться от премии! Нет, братец, что твое — то твое. Заслужил — получай. А геройское благородство ты можешь проявить, не истратив ни копейки на водку.

— Я… я постараюсь.

— Ты вот что, братец: положи-ка деньги на сберкнижку. Будь уверен, они от времени не портятся. Пригодятся к свадебному тою. А вот как тебе с платком поступить?

— Платок… Платок я подарю тебе! Уж ты найдешь, кому его отдать.

— Мне одного хватит. А ты свой подари кому-нибудь другому. Вернее, другой. Знаю, знаю, жены у тебя нет. Но, может, имеется кандидат на эту почетную должность, а? Да ты не хмурься. Не поверю, чтобы у такого джигита не было дамы сердца?! Ну, не на стройке — тут ты себе другую подружку нашел, злодейку с наклейкой…

— Нуры!

— Не буду, не буду. А дома не ждет тебя суженая?

На лицо Володи набежало облачко, он горько вздохнул:

— Никто меня не ждет. Никому я не нужен…

Опустив голову, он задумался…

Он никому еще не рассказывал, как жил до стройки. А ведь именно тогда, еще на родине, свернул он на окольную кривую тропку…

Володя родился и вырос в селе Грехове, километрах в десяти от Воронежа. Родители его были простые колхозники, а он после десятилетки стал работать в правлении колхоза счетоводом.

И полюбил свою односельчанку, Галю.

Это была самая красивая девушка не только в селе — в мире! По ее стройной спине струились две толстые русые косы. В синих глазах отражалось все, что было у нее на душе. А походка была такая легкая, будто земля пружинила под ее ногами, и Галя не шла — а летела…

Володя и Галя часто встречались, гуляли по лесу, весело, как дети, гонялись друг за другом…

Однако взгляд синих Галиных глаз был не только открытый, но и требовательный. Она не могла и не хотела мириться с тем, что приходилось ей не по душе.

Молодые парни в селе, частично от скуки, а больше всего из молодечества, из желания казаться взрослыми, на вечеринках «заправлялись» порой стаканом-другим водки или самогона. Не обошла эта мода и Володю — не хотелось ему отставать от других.

Галя, узнав, что он прикладывается к спиртному, после серьезного разговора с ним поставила ультиматум: или она, или водка. Володя должен был обещать ей, что больше не возьмет в рот ни капли!.. Тот, из упрямства и ложного самолюбия, заартачился:

как это ни капли, что он, не мужчина, что ли!..

В тот же вечер он, назло ей, напился, Гале стало об этом известно, она, недолго думая, порвала с Володей, и вскоре он увидел ее с другим парнем…

Сильных жизненные испытания только закаляют, слабых могут и надломить.

Вместо того чтобы образумиться и бороться за свою любовь, Володя начал раздувать свои переживания, жалеть себя и топить горе в водке.

Он так опустился, что его выгнали с работы.

Ему стыдно, да и тяжело было оставаться в селе, он уехал в город, мотался там по различным стройкам и предприятиям, долго нигде не задерживаясь, в период просветления закончил курсы механизаторов и, услышав, что набираются люди на строительство Большого канала, подался в Туркмению.

О Гале он не забывал ни на минуту. И когда с помощью Бабалы и Нуры встал на ноги, покончил с пьянством, — написал Гале письмо.

Ответа от нее он не получил.

Вот тогда, уверив себя, что напрасно он ждет письма от Гали, что она, видно, успела уже выйти замуж — ведь ей было сейчас двадцать лет, Володя и «сорвался»…

Нуры, затеяв разговор о его сердечных делах, посыпал соль на его рану.

С усилием подняв голову, Володя повторил:

— Кому я нужен… такой?

Догадавшись, что он нечаянно задел друга за больное место, Нуры весело проговорил:

— Какой это «такой»?… Да ты у нас, братец, самый завидный жених: хочешь — любую красавицу за тебя просватаю? Ха!.. Знатный скреперист, передовик строительства! Денег куры не клюют!.. Другом у него — знаменитый Нуры!.. А скоро ты станешь обладателем платка, который с удовольствием примет в подарок самая достойная девушка!

— Этим платком мне останется только самому подпоясаться. Некому мне его дарить…

— Я же сказал: найдем.

— Не нужен мне никто.

— Я тебя что-то не пойму: то ты никому не нужен, то тебе никто не нужен…

Володю потянуло на откровенность:

— Та, что нужна… далеко отсюда.

— Не беда! А для чего существуют телефон, телеграф, почта?

— Писал я ей. А она молчит… Или не поверила мне. Или уже замужем…

— Это и есть «причина», на которую ты намекаешь?

Володя кивнул:

— С нее все началось. Только ты прав: виноват во всем я сам. Бросил бы вовремя пить, так она бы меня не бросила.

— Вот они, значит, какие дела… — раздумчиво протянул Нуры. И вдруг встрепенулся: — Эй, гляди, братец, к нам почтальон спешит!.. Может, и у него для нас радостные вести?

К ним действительно подъехал на коне почтальон, остановившись, достал из сумки письмо, протянул его Володе:

— Плясать бы тебя заставил, да некогда.

Володя, увидев на конверте обратный адрес, побледнел и, дрожащими пальцами разорвав конверт, так и впился в письмо глазами.