Капля воды - крупица золота
Шрифт:
Наконец, не вытерпев, он обратился к Новченко:
— Сергей Герасимович!..
Тот отмахнулся свободной рукой:
— Погоди, Бабалы. Слышал небось поговорку: «Голодный думает только о еде». Вот и у меня котелок не варит. И не будет варить, пока я не набью брюхо.
Бабалы и сам успел проголодаться. Он вышел из домика, чтобы отдать необходимые распоряжения насчет еды, а Новченко достал из полевой сумки флягу с коньяком, налил полную чашку и залпом опорожнил ее.
Вернувшись, Бабалы заметил, как лицо у Новченко раскраснелось и теперь уже все блестело от пота.
На столе появилась сковородка с котлетами, которые еще продолжали шипеть и наполнили весь домик дразнящим ароматом.
Новченко с жадностью накинулся на них и, пока ел, не проронил ни слова. Насытившись, он закурил глубоко затягиваясь и медленно выпуская сизоватый дым.
— Сергей Герасимович! — взмолился Бабалы. — Не испытывайте мое терпение, оно у меня не стальное!
Новченко прижал ладонью руку Бабалы, лежавшую на столе:
— Я гляжу, ты спешишь подвязать мне хвост, как коню на скачках. Хочешь с моей помощью приз выиграть?
— Я думаю о выигрыше, который дает наш проект: выигрыше в средствах и времени.
— Кроме вашего, есть основной проект, и это не веревка, которую можно и порвать, и связать в любом месте.
— Если бы я так думал, то не стал бы обращаться к вам за поддержкой.
Новченко разместил перед собой на столе свою чашку, стакан Бабалы и коробочку спичек:
— Видишь? Эго три инстанции, которым я подчиняюсь. Три отвесных скалы, которые мне придется одолевать, если я выступлю в поддержку вашего предложения. — Он перечислил, загибая пальцы: — Наше министерство — раз. Совет Министров — два. Цека партии республики — три. Тебе не кажется, что при попытке взять первую из этих преград я расшибу лоб или сломаю голову?!
— Сергей Герасимович, вы уж простите, но меня сейчас интересует не ваша судьба, а ваше мнение.
— На меня тебе, значит, наплевать?
— Сергей Герасимович! Я полагаю, что на две другие скалы вы можете опереться.
Новченко погрозил ему пальцем:
— Ах ты, хитрец!..
Бабалы, предложив внести серьезные изменения в уже существующий, утвержденный проект трассы канала, поставил начальника строительства в трудное положение. С одной стороны, сегодня, совершив нелегкое путешествие на вертолете, тот убедился в реальности и в выгодах предложения Бабалы и Зотова. С другой стороны, он сознавал, что в последнее время переборщил, вступая в открытые схватки с замминистра. Не только в министерстве, но и в Совете Министров, и в ЦК он уже стал притчей во языцех. И, несмотря на свое упрямство, на боевой дух, изрядно устал от стычек. Защита предложения рахметовцев чревата была новыми конфликтами.
Тут было над чем призадуматься.
А Бабалы ждал от него четкого ответа.
Вытерев платком пот с лица, Новченко сказал:
— Допустим, я ваш единомышленник. Дальше?
Бабалы откровенно обрадовался:
— А нам от вас больше ничего и не надо.
— Так-таки ничего? — лукаво прищурился Новченко. — И я, значит, могу сидеть сложа руки?
— Сергей Герасимович, да чтобы вы — и заняли пассивную позицию?! Никогда этому не поверю.
— А ты меня не подначивай.
— Если уж мне удалось убедить вас в нашей правоте — я могу быть спокоен за судьбу нашего проекта.
— Веселое дело! Чтобы вы имели возможность спокойно нарушать основной проект, я должен прикрывать своим телом амбразуру противника, защищая вас от ‘огня?
— Мы ведь не хотим нарушать основной проект, мы только исправляем его недостатки.
— Это, конечно, должно ужасно обрадовать авторов основного проекта. И нашего драгоценного Алексея Геннадиевича…
— Сергей Герасимович, я сам понимаю, что борьба предстоит нешуточная. И я лично не собираюсь стоять в стороне. Но в данном случае ваша поддержка значит очень много. Если вы с нами — нам не страшны любые преграды.
— Ты не считаешь, что это грубая лесть, Бабалы?
— Пускай лесть. Но это правда!
Новченко, добродушно рассмеявшись, положил руку на плечо Бабалы:
— Ладно. Уговорил. А говорят: Новченко упрям, как осёл.
Бабалы благоразумно промолчал.
Новченко поднялся из-за стола:
— Давай-ка еще раз оглядим твои владения. По коням!
Покинув гостеприимный домик, они снова взобрались в вертолёт, и неуклюжая, пузатая птица, взметнув тучи пыли, воспарила вверх и начала вязать новые кружева.
Глава тридцать вторая
ВЗАИМНЫЕ ОБВИНЕНИЯ
Анзар Атдаевич не любил встреч коротких, торопливых разговоров «на ходу», — он принимал людей не для того, чтобы поскорее от них отделаться, а чтобы получше узнать их, выяснить их точку зрения.
Приступая к разговору, он поудобней располагался в кресле и собеседнику предлагал чувствовать себя, как дома. В кабинет сразу же приносили горячий чай, пиалы, вазочку с конфетами.
В огромном помещении люди, сидевшие за столами, которые были составлены так, что напоминали молоток с длинной ручкой, казались маленькими, и меньше всех сам Анзар Атдаевич: из-за короткого стола виднелись лишь его плечи и голова, выбритая до блеска. Но голова была крупная, с большим лбом, а на коричневом, несколько плоском лице доброжелательно светились умные, проницательные глаза.
На столе выстроились в ряд пять телефонных аппаратов, но звонил изредка только один: Анзар Атдаевич попросил не соединять его ни с кем, кроме работников, у которых были к нему дела, требующие срочного решения. Как удавалось секретарю из всех неотложных дел выделять самые неотложные — это уж было его личным секретом.
Беседу Анзар Атдаевич начинал обычно издалека, с отвлеченных вопросов, с шуток. Он первый хохотал над ними, стараясь привести собеседника в состояние непринужденности, свободы.
Анзар Атдаевич мог бы и не спрашивать Новченко о положении на строительстве Большого канала. Он был в курсе всего, что там происходит. Каждый день к нему на стол ложились подробные сводки о ходе строительства, а на большой карте, висевшей на стене и закрытой пока шелковыми шторками, была тщательно, во всех деталях размечена трасса канала, все участки, все пункты. День ото дня схема менялась, на карте находило отражение все, что делалось на канале.